Сегодня много говорится о поддержке сельхозпроизводства. И она на самом деле осуществляется в виде компенсаций на технику, удобрения и в виде льготных кредитов. Но сегодняшняя ценовая политика все надежды тружеников села убивает.

Об этом рассказывает депутат Законодательного Собрания Ульяновской области, директор ООО «Чеботаевка» (Сурский район) Николай Иванович Лаврушин (на снимке).

– Николай Иванович, каким выдался сезон 2007 года для вашего сельхозпредприятия?

– Этот год для нашего хозяйства оказался нелегким. Через три дня после начала посевной пошли дожди, которые завершились к 20 мая.

Сев мы закончили к 25 мая. Такой поздней посевная кампания была впервые, обычно мы заканчиваем ее 8-9 мая. Потом установилась жара, которая не лучшим образом повлияла на яровые культуры. После этого зноя были ураганы, град, сильный ветер, что помешало сенокосу.

Но, несмотря на все капризы погоды, коллектив ООО «Чеботаевка» работает слаженно, и в этом году мы планируем заготовить около тысячи тонн сена. Таким образом, кормов у нас будет достаточно. Кроме того, сегодня мы активно готовимся к уборочной.

– Подготовка предполагает своевременное финансирование.

Как в хозяйстве с деньгами?

– Каждый год ООО «Чеботаевка» приходится залезать в долги и брать многомиллионные кредиты – на ГСМ, удобрения, технику. Вся надежда расплатиться у нас связана с производством зерна. Вы знаете, что в агропромышленном комплексе все должно быть вовремя – сев, уборочная, дойка, нельзя все это отложить на потом. У нас посевные площади около 4 тысяч гектаров: 1600 озимых и около 2500 яровых. У нас девять комбайнов «Дон» и три «Нивы». Техника должна быть отремонтирована к сроку, подготовлены склады под зерно. Так что без кредитов не обойтись.

– Итак, есть техника, ресурсы, специалисты, желание и умение работать. Однако в магазинах все больше привозных, неульяновских продуктов. Много разговоров по поводу последнего повышения цен на хлеб. Что мешает сегодня нашим предприятиям АПК развивать производство?

– Повышение цены на хлеб мне тоже непонятно, так как еще не убран урожай этого года. Поэтому мнение, что этот ценовой рост из-за низкого урожая – абсурдно. Объемы выращенного, возможно, в этом году будут еще больше прошлогоднего.

Поэтому винить в повышении цен на хлеб сельхозпроизводителей – это лукавство. Наша ценовая доля в кирпичике хлеба (а это стоимость зерна) – всего лишь 20-25%. Из килограмма муки мы выпекаем две булки. Из 22 рублей, которые стоит этот хлеб, только 4 рубля в итоге достается нам, производителям зерна, остальные 18 – переработчикам и торговой сети. Асегодня, как правило, переработка и торговля находятся в одних руках. Мы стараемся тоже наладить мини-производство и сами печем хлеб – около 4 тысяч буханок в день. Мы прекрасно знаем, какие затраты происходят на каждом этапе – от зерна до хлеба. Говорю ответственно: вины сельхозпроизводителей в последнем повышении цен на хлеб абсолютно нет. По нашим расчетам, буханка не должна стоить больше 10 рублей.

– Очевидно, что федеральная и региональная власти должны оказывать поддержку сельскому хозяйству. Но каким образом?

– Мы не просим безвозвратных денег. Вот ситуация: уборка прошла, СПК набрали кредитов. ООО «Чеботаевка» взяло 11 миллионов рублей на посевную. Не успела закончиться уборка – звонок: погашайте кредит полностью. Неужели нельзя отсрочить до сентября, когда мы закончим уборку и продадим зерно? Я считаю, необходима специальная структура, которая бы выдавала сельхозкредиты на приемлемых условиях, наподобие бывшего «Агропродукта». Такая система успешно действует и в Татарстане, и в Мордовии.

Сегодня в моем условно благополучном хозяйстве уже не хватает залоговой базы. Если мы берем в кредит миллион рублей, то заложить имущества мы должны на два миллиона. В последние пять лет ценовая политика в сфере сельхозпродукции представляет собой замкнутый круг, из которого нашим СПК почти не выбраться. На сегодняшний день на услуги, ремонтные работы, технику, запчасти, ГСМ, удобрения, электроэнергию цены подскочили значительно. В то время как на молоко, мясо, хлеб – чуть-чуть. Характерный пример: радиатор «КамАЗа» стоил в 2006 году 6 тысяч рублей, в этом году – уже 8. Стартер к этой же машине стоил 3,5 тысячи, сейчас – 7.

А наша продукция, например, молоко, как стоило 6,5 рубля за литр четыре года назад, так оно столько и сегодня стоит.

Животноводство сейчас из-за низких закупочных цен неприбыльно. А если я ликвидирую эту отрасль в хозяйстве – без работы останется около ста человек. Заметьте: цены на молоко и мясо в магазинах и на рынках растут. Для нас же (в год Свиньи, кстати) закупочные цены упали до 28-33 рублей за килограмм свинины в живом весе. На рынках это мясо – по 170 рублей за кило. В Москве оно продается, бывает, за 300 рублей. Ну хорошо, если вы у нас закупили мясо по такой низкой цене – продайте его населению хотя бы по 90 рублей за килограмм. А этого нет. Сегодня перекупщики и мясокомбинаты нам диктуют свои условия, и нам деваться некуда.

Даже импортное мясо, которое почему-то все больше ввозится в Россию, тоже для населения дорого.

– Получается, что мы спонсируем заграничных фермеров, а своим хозяйствам не позволяем производить доступное для людей, качественное мясо. Почему же наши СПК не могут торговать на рынках по ценам, которые устраивали бы и производителей, и потребителей?

– Раньше были многочисленные заготовительные конторы, отлаженная система потребительской кооперации. Колхозники были уверены в гарантированном сбыте своей продукции. Не могу я сегодня ни на каком рынке продать 900 свиней именно столько выращиваем в год в ООО «Чеботаевка». Для такого объема продукции должна быть серьезная система закупок и сбыта. И ее следовало бы отладить на федеральном, областном и районном уровнях. Такая система может быть создана только волевыми действиями «сверху», иначе слова о поддержке отечественного сельхозпроизводства так и останутся словами. Да, я теоретически могу выправить финансовое положение своего хозяйства за счет других видов продукции, за счет переработки; ее в Ульяновской области надо развивать активнее самим СПК. Но уверенность в том, что молоко и мясо будут брать не по бросовым ценам, у меня как у руководителя сельхозпредприятия и у работников должна быть.

– Сегодня многие люди включились в реализацию национального проекта «Развитие АПК», развивают личные подсобные хозяйства. Взяты кредиты, куплены поросята, бычки и прочий домашний скот. А смогут ли участники нацпроекта потом свою продукцию реализовать?

– У меня знакомые вырастили свинью, а мясокомбинат принимает почему-то стандартные сто килограммов. И если свинья жирная она удешевляется. Получается, поросенок съедает кормов на сумму большую, нежели та, за которую его покупают. Людям надо кредит возвращать, а они еще и внакладе оказались. Прибавьте к этому потраченное время и нелегкий труд. При сегодняшних ценах (прибавьте к этому предполагаемое удорожание зерна до 4-5 рублей за килограмм) мы должны покупать у населения свинину минимум по 60 рублей за килограмм живого веса. Нынешняя цена в 30 рублей способна загубить саму идею национального проекта.

В этот вопрос должны, пока не поздно, вмешаться наши власти. Кстати, в Самаре закупочные цены на свинину выше. Понятно, что сегодня – рыночные отношения, но я убежден, что сельское хозяйство не может существовать в условиях стихийного рынка.

Еще вопрос: почему ульяновские сельхозпроизводители сегодня зачастую не могут поставлять продукты в государственные учреждения школы, детские сады, больницы?

Это было бы гарантированной базой для сбыта, а миллионы рублей регионального бюджета не уходили бы поставщикам продуктов из других областей. Мы тратим на эти цели больше, чем закладываем средств в областном бюджете на поддержку села. В Законодательном Собрании неоднократно поднимался этот болезненный вопрос перед министерством сельского хозяйства Ульяновской области, но пока проблема остается.

– В девяностые годы к сельскому хозяйству на самом высоком уровне относились как к финансовой «черной дыре» и поддержка села стала минимальной.

Сегодня зачастую рассматривают АПК лишь как разновидность бизнеса.

– Я неоднократно говорил, что сельское хозяйство – это не бизнес, не только одно производство. Это уклад жизни. Если работает предприятие – функционирует и социальная сфера. И вообще – село живет. Если СПК прекращает работать – это верный путь к вымиранию населенного пункта. В последние годы в Ульяновской области попало под банкротство около 200 сельскохозяйственных предприятий. Казалось бы, конкурсное управление должно быть направлено на оздоровление хозяйства. Но в подавляющем большинстве случаев имущество СПК просто распродается и на месте ферм остаются руины. Такова ситуация в Сурском районе в Кувае (в нем живет 600 человек) и Астрадамовке (1200 жителей). Теперь в этих селах работать практически негде. Допустим, придет инвестор, вспашет эти заросшие травой поля. Но на работу он возьмет предположительно человек 30-40. А людей надо занять, помочь им организовать мини-фермы, поддержать личные подсобные хозяйства, различные перерабаты вающие производства.

– Отсутствие занятости заставляет человека либо уезжать в поисках заработка, либо предаться пессимизму. Без уверенности в завтрашнем дне ни о каком развитии села и сохранении населения речи быть не может…

– Какой молодой человек будет оставаться в селе, заводить там семью, когда не будет садиков, школ, работы? О каком улучшении демографической ситуации можно говорить? Сегодня много людей из сел уезжает на заработки в другие регионы. Укреплению семей это никак не способствует. Поэтому восстановление производственной базы на селе, обеспечение достойной оплаты труда, прекращение варварского банкротства сельхозпредприятий – на сегодняшний день главная, стратегическая задача исполнительной и законодательной власти региона. Должны проявлять активность, инициативу и органы местного самоуправления. Только совместными усилиями мы сможем спасти ульяновское село. Нельзя сегодня сидеть сложа руки и ждать доброго дядю, барина, который нас рассудит, инвестора. Нельзя организовать масштабное сельхозпроизводство там, где не останется людей. Земля в итоге все равно пустовать не будет, она – ценность, которая в любом случае будет востребована. Но большой вопрос, останемся ли мы с таким отношением к селу хозяевами на своей земле.