Победившая в 1917 году в России Советская власть декларировала создание нового человека. Новые символы, обычаи, одежды, имена.

Прославленный литературой и кинематографом Полиграф Полиграфович Шариков – не просто плод авторского воображения. Конечно, что касается «изготовления» человека из собаки – это фантастика, но вот люди с подобными, и даже более забористыми, «собачьими» именами на заре Советской власти действительно существовали!

Мужское имя Великийрабочий и женское – Артиллерийскаяакадемия понятны без перевода. Но дух эпохи чурался «буржуазной» простоты и разражался причудливыми пролетарскими аббревиатурами: Икки – «Исполнительный Комитет Коммунистического Интернационала», Роблен – «Родился быть леницем», Ремизан – «Революция мировая занялась», Цас – «Центральный Аптечный склад», Райтия – «Районная типография» и ласкающий ухо и душу Гласпп – «Главспритпром»!..

А наша история – про ульяновского пионера. Как раз, 85 лет тому назад, в 1922 году, в Симбирске возник первый пионерский отряд, объединивший два десятка юных последователей коммунистических идей. А командированная из губернского города в уездную Сызрань учительница Елизавета Дмитриевна Алмазова увидела в тамошнем детском доме одного маленького мальчика.

Осенью голодного 1921 года подкидыша подобрали на улице и принесли в детдом сердобольные красноармейцы. Истощенный до крайности, больной ребенок выглядел всего-то на полтора года и с трудом выговаривал лишь собственное имя: «Ваня». «Ваней Неизвестным» записали его в документы детсдома и принялись выхаживать. И выходили.

Елизавета Дмитриевна решила усыновить неизвестного Ваню. Несмотря и вопреки: разрухе, бедности, слабому здоровью, несмотря тому, что в одиночку, без мужа, учительница воспитывала родную дочь. «Коли хватает хлеба на двоих, хватит и на третьего. Проживем».

Елизавета Дмитриевна являлась «идейным работником просвещения» и «твердо стояла на платформе Советской власти». Осенью 1922 года, в Симбирске, накануне 5-летней годовщины Октябрьской революции, Ваню Неизвестного торжественно «октябрили». Пролетарские «октябрины» должны были заменить поповские крестины. Советская пародия на крещение совершалась в виду фотографических ликов Ленина и Троцкого. Вместо попа, действом заправлял председатель партийной или профсоюзной ячейки. На октябринах ребенку обязательно нарекали имя на новый лад. Вместо безыдейных Иванов и Марий получались революционные Мэлоры («Маркс, Энгельс, Ленин, Октябрьская Революция») и Даздрапермы («Да здравствует Первое Мая»).

У маленького Вани не было ни отчества, ни фамилии. И здесь для фантазии симбирских «октябрителей» открылся замечательный простор. Ребенку нарекли имя и отчество в честь символов новой власти – серпа и молота: Серп и Молотович. А фамилию придумали от названия и во имя родного для товарища Алмазовой Профсоюза работников просвещения, сокращенно «Рабпроса».

И так, вышел Серп Молотович Рабпросовский!..

Скоро Елизавету Дмитриевну командировали поднимать учебное дело на Кавказ. Серп Рабпросовский ехал вместе с матерью. Два года трудов, постоянные переезды, тяжелый, влажный субтропический климат окончательно подорвали здоровье советской учительницы. Получив инвалидность летом 1925 года товарищ Алмазова должна была возвратиться в Ульяновск. Мама с дочкой и сыном Серпом поездом доехали до города Сызрани. И здесь случилось так, как это случается только в книжках (хотя откуда, как не из жизни, берутся книжные сюжеты!). Одна женщина на улице вдруг узнала в порядком подросшем, загорелом с югов Серпе ребеночка из семьи, которой сдавала квартиру в 1921 году!

Взаправду, Серп Молотович Рабпросовский оказался Иваном Васильевичем Хаустовым, 1918 года рождения, уроженцем Самарской губернии. В поисках лучшей доли, его папаша с семьей перебрался в Сызрань, неплохо вписался в новую советскую действительность – стал милиционером. Служба давала ему власть, что позволяло оснащать казенную горбушку то маслицем, то салом. Впрочем, скоро, вместе со службой, Хаустов-старший нашел себе и новую подругу, и вместе с нею пустился в бега от постылой жены, надоевших детей и алиментов. Родная мамаша маленького Ивана, с горя или чего еще, запила, стремительно опустилась и как-то «забыла» своего трехлетнего сына на улице.

Но родная мать – это не та, что сорит детьми. Так же получается и с новым именем.

Как сказано в справке, составленной органами опеки в 1931 году: «Серп Рабпросовский учится хорошо, стал пионэром и маму свою очень любит»…