«Проходной двор», – говорят о России, подразумевая легкость получения российского гражданства. Ведь есть же оно у многотысячной армии выходцев из бывших союзных республик, которые ведут торговые дела на российских рынках. Может быть, и у тех, кто сидит вдоль улиц на картонках, тоже есть. Иначе почему сидят так вольготно? Но для русской женщины Елены Шориной Россия – точно не проходной двор. Скорее -крепость, высокая и неприступная.

Выкупили на «гробовые»

У Елены узбекское гражданство, но у нее русские родители, от русских мужей она родила четверых сыновей. Беда Лены в том, что она долго не верила в то, что может вдруг стать чужой в родном Алмалыке (Ташкентская область), и решилась уехать оттуда только в 2005 году, в третью волну миграции, когда жилье в Узбекистане шло с молотка за бесценок.

Вырученных денег хватило на то, чтобы Лене, ее гражданскому мужу и двум сыновьям выехать из страны и отправить в Ульяновск скромный багаж – только самое необходимое. В октябре 2005 года семья приехала к матери Лены, Валентине Васильевой, урожденной россиянке, которая покинула Узбекистан в 2004 году и поселилась в нашей области, в Павловском районе.

На месте стало ясно, что оставаться у Валентины Николаевны беглецам нельзя: семья жила тесно, в захудалом арендованном домике. Было решено отправиться в Сосновку Майнского района, где много лет назад поселилась родная сестра Лены.

В Сосновке Лена с мужем сняли домик с условием, что выкупят его (Валентине Николаевне пообещали ссуду в тридцать с лишним тысяч рублей, которую она собиралась отдать дочери). Попытка получить разрешение на временное проживание тут же потерпела крах. В миграционной службе Майнского района Елене Шориной объяснили, что в соответствии с требованием закона она должна положить в банк по 35 тысяч рублей на каждого члена своей семьи. Эта сумма будет гарантией того, что мигранты не окажутся иждивенцами на шее государства. У Лены и ее супруга в ту пору не было не то что 140 тысяч рублей, но вообще никаких денег. Они ступили на историческую родину полными банкротами, не имея возможности заплатить даже за свой багаж. Сестра Лены тогда отправилась по Сосновке, чтобы собрать денег и выкупить прибывшие из Узбекистана пожитки семейства. Сосновские сердобольные старики достали свои «гробовые», скинулись и набрали необходимые три с половиной тысячи рублей. Так багаж из далекого Алмалыка был наконец доставлен в российскую деревню.

Съели сотню голубей

Первую зиму прожили очень трудно. Не было дров, самых простых продуктов, не было возможности заработать хоть какие-то гроши. Андрей, муж Лены, и ее старший сын Илья от первого брака с утра уходили в поисках щепок, палок -всего, что горит. Эти ежедневные изматывающие походы спасали от холода. От голодной смерти спасли родные. За зиму беглецы съели все запасы продуктов семьи Лениной сестры. Школьный сторож ловил для них на чердаке голубей и приносил добычу Лене. До весны она приготовила около ста птиц, и так ей удалось спасти детей.

Ссуду, которую все так ждали, Валентине Николаевне не дали. К марту хозяйка дома поняла, что постояльцы неплатежеспособны и потребовала, чтобы они съехали. Лена собрала вещи, но дома семья не покидала. Две недели все четверо спали на узлах, а днем отправлялись на поиски жилья. Наконец им повезло. Лене посоветовали обратиться к Клавдии Дмитриевне Щапиной, дачнице из Ульяновска: у нее, дескать, после смерти родственника остался в Сосновке дом, который теперь пустует. Этот день стал переломным в жизни Лены на российской земле.

Не крышка, а крыша!

Двухкомнатный домик Клавдия Дмитриевна в то время уже пообещала продать под дачу своим знакомым. Но все изменилось после встречи с Леной. Женщина поняла, что семья в отчаянном положении и не выживет, если сейчас же, весной, не начнет возделывать землю и готовиться к следующей зиме.

Было решено, что шесть тысяч за дом Лена и ее муж отдадут постепенно, по мере возможности. Тогда же обозначилась и сама возможность: Андрею предложили пасти сельское стадо. Работать пастухом ему, человеку городскому, было непросто, но любая работа была спасением.

Казалось, жизнь потихоньку налаживается: во всяком случае, была крыша над головой, свой сад, огород и силы, чтобы потихоньку налаживать быт. И вдруг – новый удар. Осенью Андрей решил уехать из России. Его отсутствие в Узбекистане в течение года означало, что он теряет право когда-либо вернуться туда. Возвращаться, в принципе, было некуда, но и на исторической родине Андрей не видел для себя перспектив. Он чувствовал, что будет вечным изгоем в России: нелегальный мигрант не мог получить здесь хоть сколько-нибудь нормальную работу. В то время Лена была беременна четвертым сыном.

Ее муж уехал, полагая, что выполнил перед семьей долг: на заработанные летом деньги он выкупил для своих сыновей дом, в котором они с Леной жили.

Рожала дома

Максим родился 16 апреля нынешнего года. Осознавая свое положение в России, Лена и не думала во время беременности обращаться за медицинской помощью. Рожать решила дома, одна. Но роды пошли с осложнением. Дело закончилось тем, что слухи о роженице дошли до фельдшера, та вызвала «скорую», и женщину увезли в больницу.

Мальчик родился здоровым. Лена тоже быстро пошла на поправку. Вернувшись из роддома, она снова взялась за хозяйство, стала возделывать землю и по возможности зарабатывать «в людях». Бралась за все – вскапывала и полола огород соседке, колола и таскала дрова, клеила обои, ходила в магазин… В деревне народ небогатый, так что при всех усилиях молодой женщине удавалось заработать только на хлеб, иногда – на масло и сахар. Старшему сыну Илье, у которого очень плохое зрение, она не могла купить очки, когда сломались старые. Долгое время мальчик жил едва не вслепую и набивал шишки да синяки на неровных деревенских тропах.

Новорожденный мальчик рос беспокойным, и Лена догадывалась, почему. С жадностью прильнув к материнской груди, малыш тут же выплевывал ее и заливался криком. Работая за троих и живя впроголодь, Лена не могла быть для него полноценной кормилицей.

Писала президенту…

Спасением для семьи было бы детское пособие на маленького Максима, россиянина по рождению. Но его мать, оставаясь нелегальной иностранкой, не могла рассчитывать на эти деньги.

Мысль о необходимости узаконить проживание на территории России Лена в первую свою российскую зиму отгоняла как могла. Знала, что проблема не решаема: денег не было не только на оформление документов, но даже на хлеб. Кроме того, все силы, физические и душевные, уходили на то, чтобы выжить, не умереть от холода и голода в прямом смысле этих слов.

Еще до рождения Максима, в конце 2006 года, она обратилась в администрацию президента Путина, к лидеру одной из партий с весьма яркой репутацией и к губернатору Ульяновской области с рассказом о своей судьбе в России и с просьбой помочь узаконить пребывание ее семьи на исторической родине. Администрация президента ей ответила кратким сообщением, что вопрос передан в компетенцию УВД Ульяновской области, лидер партии написал, что «оказать какую-либо помощь в вашей ситуации не представляется возможным» и успокоил тем, что «у партии имеются полномочия поддерживать граждан путем внесения предложений для изменения действующего законодательства РФ». В ответ на заявление, направленное губернатору, Елена Шорина получила письмо из областного управления миграционной службы с рекомендацией незамедлительно выехать в Узбекистан – «во избежание административного выдворения с запретом въезда в РФ в течение пяти лет». 21 октября 2006 года в дом к Лене явились судебные приставы и сообщили, что за нелегальное проживание на территории России она должна уплатить штраф в размере тысячи рублей, в противном случае ее имущество будет описано.

…откликнулись пенсионеры

По сути, эта ситуация означала полный крах. Сестра Лены, проживавшая в России по советскому паспорту, ее мать, получившая гражданство РФ, но так и не вставшая на ноги в этой стране, ничем не могли ей помочь. Депортация в Узбекистан означала бы страшную гибель – там не осталось ни близких, ни дома. Лена так и сказала: «Никуда не уеду, будут гнать – убегу в лес, вырою землянку и буду жить с детьми».

Пока ее спасает чудо, о котором мечтает большинство людей, попавших в тяжелые обстоятельства – ей встретились люди, которые настолько прониклись сочувствием к ней, что взялись помогать во всем, в том числе и узаконить положение ее семейства в России. Клавдия Дмитриевна, уступившая Шориным домик, который теперь стал их собственностью, с тех пор так и не оставляла своих подопечных. Она и ее муж помогали молодой семье, чем могли. В нынешнем году ценой огромных усилий Клавдия Дмитриевна устроила Лени-ного Илью в интернат для детей с ослабленным зрением. Потом взялась выбивать разрешение на временное проживание семьи в стране.

Опекуны семейства – пенсионеры, у них нет административных ресурсов, каких-либо связей, нет средств, кроме пенсии, которой, кстати, едва хватает на разъезды по делам их подопечной (от Сосновки до Ульяновска один билет стоит 100 рублей, а колесить туда-сюда приходится бесконечно). На сегодняшний день у Клавдии Дмитриевны по «Лениному делу» скопилась толстая папка документов, каждый из которых нужно было «выходить». Даже факт проживания семьи Шориных в Сосновке с 2005 года, казалось бы совершенно очевидный, Лене и ее опекунам пришлось доказывать через суд.

В результате своего трудного опыта ходатаи по Лениному делу сделали вывод: без посторонней помощи человек, попавший в такую ситуацию, как их подопечная, ни за что не выберется. Закон будто скроен так, чтобы препятствовать людям. Бумажная волокита требует от челобитчика сил, времени, денег и умения ориентироваться в ситуации. Порой Клавдия Дмитриевна почти отчаивалась взять следующий рубеж, тем не менее она благодарна многим людям «по сторону окошечка» и в миграционной службе, и в департаменте социальной защиты области. Во всяком случае она уверена, что только добрые человеческие качества ряда сотрудников этих ведомств как-то компенсировали несовершенство закона и помогли ей продвинуться в деле.

На сегодняшний день Клавдии Дмитриевне удалось хотя бы на время снять вопрос о штрафе и депортации, «узаконить» пребывание Лены в России вплоть до пятого января 2008 года. За этот срок необходимо добиться получения разрешения на временное проживание Лены в России на целых три года.

Алмалыкские виды

Из Узбекистана Лена привезла фотоальбомы. В них – виды алмалыкской жизни: уютная квартира, дети, подруги, родственники за столом, солнце и цветение вокруг… Будто и нет того, что заставило ее написать в одном из заявлений в миграционную службу: «В Узбекистане из русских делали рабов».

В Ленином новом доме небогатая обстановка, за которую она еще не расплатилась, но там уютно и чисто. Все устройство сосновской жизни обнаруживает желание молодой женщины закрепиться на этой земле, трудиться, растить сыновей, быть счастливой близостью родных, свободой и безопасностью.

Летом прошлого года в СМИ прошло сообщение о том, что в России утверждена программа помощи для соотечественников, проживающих за рубежом, но желающих вернуться на историческую родину. Этот документ предусматривал компенсацию на переезд мигрантов к будущему месту проживания и оформление всех документов на территории России.

«Прошу правительство самым внимательным образом отнестись к этому. От того, как будет выстроена работа, зависит, насколько эффективно программа будет внедряться в жизнь», – цитировали информагентства обращение президента к членам кабинета министров.

Эта инициатива, в частности, объяснялась желанием исправить тяжелую демографическую ситуацию, сложившуюся в России. Программа якобы начала работать с 2007 года, но позитивный настрой власти к переселенцам никак не сказался на обстоятельствах Лены и ее близких. По-прежнему она ничего не знает о своем сыне от первого брака, которого пытается вывезти из Узбекистана его отец. Нет никаких вестей и от гражданского ее мужа, отца двоих младших сыновей… Да и в ее судьбе пока все зыбко и неопределенно. Вполне ясно пока одно: если Клавдии Дмитриевне удастся выбить для нее разрешение на временное проживание в России, на маленького Максима дадут пособие и ее дети зимой не будут голодать.