Заметно осложнить жизнь ульяновских собак и кошек намереваются местные власти. Чиновники подготовили проект, согласно которому четвероногие друзья человека будут поставлены в строгие рамки закона. В частности, выходить на улицу им придется строго по часам, а после одиннадцати держать рты на замке. За лай и мяуканье в ночное время суток их хозяев будут нещадно штрафовать.
Логика чиновников выражается в следующем: раз людям разрешается нарушать тишину только до 23 часов, следовательно, и собаки должны подчиняться аналогичным правилам. То есть собаки ночью должны спать, а не гавкать.
Правда, чиновники пока еще не придумали, как довести содержание законопроекта до каждого отдельно взятого бобика. Скорее всего, сию миссию возложат на хозяев хвостатых возмутителей общественного порядка.
Дай, Джим, собачье слово мне,
Дай слово – кобелиное, мужское –
Что ты не будешь лаять при луне,
Гонять котов, скулить и все такое,
Клянись, что пасть закроешь на засов
(не то, дружище, будет нам хреново!),
Когда пробьет одиннадцать часов
На красной башне дома Гончарова!
И в час иной терпи, о друг, терпи,
Влача Христом назначенное бремя,
Когда тебе захочется “пи-пи”
Свершить в неустановленное время!
Не мерься с мэрским норовом крутым
И не скрипи зубами недовольно,
Мол, запретили бегать мне в кусты,
А сами “отливают” произвольно:
Чиновник – бог, и может в час любой
Справлять нужду. Не то, что мы с тобой.
Он может все, за исключеньем, разве,
Того, чтоб нас с тобою защитить
От матерных рулад двуногой мрази,
Той что в подъездах наших любит пить,
А после беспардонно в лифтах гадить…
Того не видит с Кузнецова дядя.
Не видит он двуногого урода,
А вот собака – это враг народа!
Заткнись же, Джим, и лихо не буди!
Разбуженный чиновник, он – суровый,
И мигом реноме нам повредит:
Тебя в шашлык, наверно, обратит,
Меня, конечно, в дойную корову,
Ту, что мычит, судьбу свою кляня,
И платит штрафы, выменем звеня…
Дай, Джим, собачье слово мне –
Гулять не дальше нашего балкона,
И мы вдвоем полаем при луне
С тобой на эти мэрзкие законы!