«Информация правит миром», – гласит известная максима. Информация должна править Российской Империей, решил император Николай I. И приказал, чтобы в каждой губернии стала издаваться официальная газета. И вот, 170 лет тому назад, в январе 1838 года вышел в свет первый выпуск газеты «Симбирские Губернские Ведомости».

Сверните нашу газету пополам, чтобы представить себе, каков был размер первых «Ведомостей». Газета печаталась на толстенной, грубой бумаге самых разных цветов и оттенков (бумага в Симбирске была дефицитом). Ни тебе цигарку из «Ведомостей» скрутить, ни по прямому назначению использовать. Но едва ли сыскался бы для того при грозном императоре смельчак: Сибирь от Симбирска, ой-ой, как недалеко… Ведь на бумаге тискались царские указы!

Еще «Ведомости» печатали распоряжения губернского начальства и разного рода казенные объявления: о розыске беглых крепостных и преступников, о розыске хозяев приблудного скота и найденного в реке Суре железного якоря, о продаже поместий прокутившихся бар и торгах на сдачу подрядов. Объявления надлежало опубликовать три раза кряду. На две недели вперед (газета издавалась всего-то раз в неделю!) мог судить незавидный читатель об ожидавшей его тощище.

Но – такой вот парадокс: «Симбирские губернские ведомости» вмиг сделались едва не самой популярной газетой в Российской Империи, если не у рядовых читателей, то у знатоков-коллекционеров.

Одним из обязательных элементов оформления «Ведомостей», по замыслу правительства, являлся губернский герб, помещавшийся над названием: коронка и щит с изображением. В столичных городах, Москве и Санкт-Петербурге герб помещался на грудях двуглавого государственного орла. В нарушение всех указов и правил, двуглавый орел с гербом-«столбиком» начал украшать страницы «Ведомостей». Неслыханно – ведь скромный Симбирск, тем самым, замахивался на третью столицу Российской империи! И прежде, чем хватились, прошло несколько месяцев!..

Другая составляющая библиографического успеха – газетный шрифт. Его, из экономии, прикупили в селе Рузаевке Пензенской губернии, у потомков скончавшегося еще в 1796 году поэта-графомана и типографщика-любителя Николая Еремеевича Струйского. Богатый чудак, он не жалел денег на свою сельскую полиграфию, заказывая оригинальные шрифты и гравюры лучшим русским и иностранным мастерам, печатая мизерными тиражами книги на шелке и дорогущей бумаге. Еще при жизни Струйского, эти издания ценились эстетами чуть не на вес золота. И вдруг, на радость коллекционерам, драгоценными шрифтами стали тискать газету ценою в сущие копейки – шесть рублей с полтиною за годовую подписку!

Появление в губернии в 1865 году нового начальника, 35-летнего барона Ивана Осиповича Велио встряхнуло весь сонный край и дотоле скучавшую прессу. Во главе «Ведомостей» оказался 31-летний либерал и краевед Михаил Васильевич Арнольдов, сумевший встряхнуть и преобразить бесконкурентное издание. Газета приобрела «газетный» формат, стала печататься на газетной бумаге и выходить три раза в неделю. К указам, распоряжениям и объявлениям о розысках, прибавилась часть неофициальная: новости местной жизни, заметки по истории и экономике края, уголовная хроника и… вездесущая реклама! Даже об официальных событиях газета стала писать куда как веселее. Вот об визите губернатора в уездный Буинск, в мае 1866 года:

«Большая площадь города могла бы служить украшением его, но значительная часть ея обезображена лужами, никогда не высыхающими. Господин Начальник губернии ожидал, что после указаний, сделанных в прошлую ревизию, площадь будет приведена в порядок, но, как видно, городскому управлению весьма трудно расстаться с таким драгоценным наследством»!.

В Российской Империи существовала жесткая цензура. Надзор за содержанием «Ведомостей» осуществлял лично вице-губернатор. Но все равно, скандалы на поле прессы время от времени приключались. В июле 1879 года в суд на «Симбирские Губернские Ведомости» подал купеческий сын Василий Волков. Он был до жути возмущен распечатанным на последней странице крохотным петитом объявлении своего родственника, Карсунского купца Волкова. Тот уведомлял почтенную публику, что считает уничтоженной данной купеческому сыну доверенность на ведение собственных дел «по неодобрительному поведению последнего». «За распубликование подобной обо мне клеветы в печати», Волков-сын требовал кар и для редактора, и для купца. Но кар не последовало.

Видать, и вправду, порою стоит вести себя «поодобрительней», чтобы не мотать потом кулаками, встречая свою фамилию на газетных страницах.