Она является живым воплощением поэтической строки «есть женщины в русских селеньях». Она умудрялась ловить карманников, параллельно выигрывая на всесоюзных спартакиадах по плаванию, исполняя оперные арии со сцены, борясь со страшной болезнью и воспитывая дочь.

Светлана Гаранина возраста своего не скрывает, но на свои лета не выглядит. Хоть иногда и вставляет в разговор что-нибудь типа: «Ну, раньше-то я интереснее выглядела. Даже когда жуликов ловила». И что характерно, произносит она это с такой страстью, что и словами не выразишь. Собственно говоря, страсть — ее «рабочее» состояние. «Все надо делать страстно, – уверена моя собеседница, – а иначе что же это за жизнь! Если бы я страстно не хотела жить, давно бы умерла от рака, но, как видите, он сдох раньше».

Коня на скаку остановит…

В 10-м классе Светлана впервые страстно влюбилась. В одноклассника. Подтверждением страстным чувствам стал… коллективный привод в милицию.

– Мы в снежки играли, несколько девчонок и парней, – вспоминает Светлана Семеновна, – а мимо ехали конные милиционеры. Так вот моя подруга Галя Печоркина случайно снежком прямо в зад милицейской лошади залепила, отчего та в испуге остановилась, едва не сбросив седока. Впрочем, я оказалась еще точнее — попала прямо по шапке одному из стражей. За это нас и забрали в отделение. Причем всех. И так мне там… понравилось! С того дня я решила идти работать в милицию.

Казанская «пленница»

Следуя за своей страстной мечтой о службе в милиции, отправилась Светлана в Казанский университет на юрфак. Поначалу хотела было ехать в Москву, но вдруг снова страстно влюбилась. В парня из Казани. С ним, правда, большой любви не случилось. Потому что там же — в Казани — встретила она парня по имени Юрий, с которым живет до сих пор.

– В 1957 году осталась я без стипендии, – рассказывает Светлана Гаранина, – и пришлось шабашить — петь в эстрадном оркестре перед сеансами в кинотеатре «Татарстан». Петь я всегда любила, музыка — еще одна моя страсть. Я ж в музучилище училась, правда, не закончила. Так вот, в фойе «Татарстана» мы с Юрой и познакомились. Я как его увидела — будто в плен попала. Оказалось, что он тоже учится в университете и тоже, как я, занимается плаванием. Позже мы с ним даже выступали за сборную Татарстана.

К слову, страстной натуре Гараниной одного плавания оказалось мало: позже она стала мастером спорта по спортивной гимнастике и стрельбе. Как все успела — и сама не знает.

Баллада о спасенном носе

Получив диплом, в 1961-м она вернулась в Ульяновск. Поступила на службу в УВД. Но «обезьянья» (по ее определению) работа в секретном отделе быстро наскучила. И принялась она закидывать начальство рапортами о переводе на оперативную работу. И делала это с такой страстью, что вскоре начальство сдалось.

– Кого я только за тридцать с лишним лет не ловила, – при этих словах Гаранина слегка о чем-то задумывается, и вдруг глаза ее начинают блестеть пуще милицейской кокарды. – Был в Ульяновске знаменитый карманник Саша Петрушин. Красавец-мужчина! Его шесть раз ловили, но он хитрый был, украденное так ловко «скидывал», что его приходилось отпускать. К тому же папа его инструктором в обкоме КПСС работал. Но я его взяла — прямо «на кармане» в магазине. Помню, он, когда «винтили» его, крикнул мне: «Я тебе, как из тюрьмы выйду, нос откушу, падлой буду!». Вышел он через семь лет. Но нос мне откусить не успел — по пьянке захлебнулся собственной блевотой. Отвратительная смерть! А какой красавец был…

Взяла Кобзона на прицел

Стрелять Гаранина начала случайно, но в итоге дострелялась до мастера спорта. Говорит, что до сих пор вид мишени приводит ее в возбуждение, сравнимое разве что с романтическими чувствами. «Что наша жизнь? Стрельба!» – так в переложении Гараниной звучит нетленная строка.

– Да так оно и есть, – страстно уверяет она. – Ведь чтобы чего-то в жизни добиться, необходимо держать это «что-то» как бы на прицеле. Четко фокусировать. Помню, 45 лет назад Кобзон к нам приезжал. Он уже тогда был известным. И вот идет он по улице Советской в красной футболке. Вокруг девушки «крыльями» машут, а он — глаза в пол. Я же вперилась в него взглядом и стала «сверлить». Так он остановился, обернулся, нашел меня в толпе… и подмигнул. Так же и во всем. У меня ведь рак был. Многие говорили, мол, не жилец я. А жить-то хотелось. Вот я и взяла болезнь в прицел и в итоге «пристрелила». То же — с моей страстью к иностранным языкам: не стала переводчиком, ерунда, утолила ее, окаянную, страсть свою, в любительском театре, где пела оперы на французском и итальянском.

…И о погоде

– Вообще-то я «попсу» не люблю, – говорит Светлана Семеновна, – но песня про «погоду в доме» хорошая. Потому что правильные слова в ней. Я тоже считаю, что главное для женщины — ее семья. Моя мама умерла, когда мне 2 годика было. Отец с нами не жил. И семьей моей стала двоюродная бабушка Анна Степановна Смеловская. Она жизнь свою личную положила на алтарь моего воспитания, за что я ей до смерти благодарна буду. Моя же семья теперь — мой муж, моя дочь и внук Пашка, который хоть местами и оболтус, но парень умный и талантливый. Вот эти люди и делают погоду в моей личной жизни. А еще есть друзья. Причем разные, не только коллеги. Я однажды настолько подружилась — чисто по-женски — с ульяновской воровкой Галей Ивановой, что она мне перед тюрьмой вазу подарила. Если она сейчас жива, передаю ей огромный пламенный привет