Что такое село без мужика? Женщины, выбиваясь из последних сил, тянут лямку семьи и хозяйства. И ждут. Ждут отца, мужа, сына… Так было в годы Великой Отечественной. Так и сейчас. Только битвы теперь другие: мужчины воюют с безденежьем и безработицей, отправляясь на чужбину ради выживания своей семьи…

В Ульяновской области пустеют целые села. Мужики отправляются на заработки на Север, в Москву, Санкт-Петербург… Уезжают не от хорошей доли и не за длинным рублем, а потому что иначе нельзя. Где заработать на хлеб насущный, если все предприятия закрылись? Как создать семью, если на мизерную зарплату, которую предлагают уцелевшие сельхозпредприятия, невозможно вырастить детей? Как считать себя мужчиной, если руки-ноги на месте, а семья живет впроголодь? Вот и отправляются мужики на чужбину. Что их там ждет – хорошо известно: будут работать на птичьих правах, в невыносимых условиях и гадать каждый месяц – заплатят или обманут?

Зарабатывал на похороны

История 24-летнего Азата К. из Карсуна начиналась, как у большинства вахтовиков. Предприятий в поселке не осталось, без высшего образования хорошей работы не найти. А где ж его взять, это высшее, если денег нет? Средств в семье не хватало: мать Азата – вахтер в гостинице с зарплатой в 3 000 рублей, отец-инвалид, да еще младшая сестренка. Чтобы накопить на учебу и помочь родителям, парень поехал на заработки в Москву. Там он стал зарабатывать «огромные» по сельским меркам деньги – 20 тысяч рублей в месяц, поступил на заочное отделение вуза, стал высылать деньги родителям и баловать подарками сестру.

7 мая 2006 года, в день рождения Азата, мама позвонила поздравить его:

– Настроение у него было хорошее. Сказал, что зарплату получил, рассказывала она подругам. – А утром мне позвонили: «Приезжайте забирать сына из морга»…

Родители до последнего надеялись, что это ошибка… Но в морге был именно их сын. На его теле не было живого места. Судя по всему, парня били и пытали. Наверное, требовали сказать, где спрятана полученная зарплата… Ноги Азата были сожжены, лицо изуродовано. Он умер от разрыва сердца – не вынес боли.

Убитых горем родителей в морге «убили» еще раз – за тело сына с них запросили 25 000 рублей! Потом, поняв, что с нищих сельчан взять нечего, тело отдали бесплатно, но, вместо причины гибели, в справке о смерти поставили прочерк. Что значит эта черточка? То, что по документам Азата вообще не было в Москве. То, что уголовное дело по факту убийства заводится не будет, и его убийц не найдут никогда!

Мирные «похоронки»

Как во время войны жены и матери ждали «похоронки», так их ждут и теперь, в мирное время. Только погибают наши мужчины не от рук врага. 2 февраля 2008 года в городе Усинске при пожаре в ангаре, где жили рабочие-вахтовики, погиб Сергей Аверьянов из Инзы. 20 февраля в селе Урено-Карлинское Карсунского района хоронили 26-летнего Николая Прудовикова, который уехал на заработки в Сыктывкар. Его убили, отбирая зарплату. В Чердаклах остался сиротой 3-летний мальчик из семьи Астафьевых – его родители, уехавшие на заработки в Москву, пропали без вести в 2006-ом. Сколько их таких – можно только гадать, статистика еще не научилась учитывать такую причину смерти.

Тому же, кто вернулся живым, счастливая жизнь тоже не гарантирована. Из-за долгой разлуки распадаются семьи. Привыкшим к кочевой жизни мужчинам трудно возвращаться к домашнему очагу. Случается и так, что они и вовсе забывают о семьях, обзаводясь на чужбине новыми…

Где виноватые?

Село умирает вот уже двадцать лет, и даже сейчас, когда, по словам официальных СМИ, «все налаживается», это падение продолжается. Отчасти этому «помог» 131-й Федеральный закон «Об общих принципах организации местного самоуправления в РФ». Именно он сделал «самостоятельной» нищую деревню, где нет предприятий, из налоговых отчислений которых формировался бы бюджет. Нет бюджета – нечего вкладывать в развитие сельского хозяйства. Это замкнутый круг, разорвать который может либо новое законодательство, либо мощная поддержка региона.

Виновато в сложившейся ситуации и областное Правительство. Многое становится ясно из фразы депутата ЗСО Александра Кругликова, брошенной на Заседании Общественной Палаты региона: «При Горячеве бюджет области составлял 900 млн рублей, и 300 млн шло на село. А сейчас? Что такое 600 миллионов сегодня при консолидированном бюджете в 20 млрд рублей?!». То есть, до 2000-го года селу отдавали более 30% бюджета, а сегодня – всего-навсего 3%!

Но дело не только в деньгах. На том же заседании сельхозпроизводители отметили, что руководство региона не особо печется о сбыте нашей сельхозпродукции. В самарских магазинах, к примеру, нет продтоваров из Ульяновска,а у нас практически все – от молока до хлеба – из соседних областей. Почему соседи поддерживают своих производителей, а мы нет?

Неверно, по мнению селян, расставлены и приоритеты развития региона. Крупные инвестиционные проекты, в которые сегодня вкладывается Правительство области – по словам селян, вовсе не панацея. Да, это дает быструю прибыль областному бюджету, но обратно до села доходят копейки. А мелкие фермеры оказываются задушенными, потому что весь рынок сбыта загребают любезно приглашенные инвесторы. Итог все тот же: села загибаются, мужики уезжают, работать на земле некому…

На совещаниях Правительства чиновники рапортуют, что отток населения из региона снижается. Но почему-то поезда московского и северного направлений, отбывающие из Ульяновска, на 80% заполнены уезжающими вахтовиками…

P.S. Недавно на конкурсе «Ученик года» в Майнском районе маленькая девочка зачитала сочинение о своей мечте. Так вот, девочка мечтает «чтобы не было войны, смертельных болезней и катастроф, и чтобы папа никогда не уезжал на заработки…»