В прошлом номере «Симбирский курьер» сообщил о начале судебного разбирательства по делу о гибели в столичной военной части солдатасрочника из Ульяновска Евгения Филиппова. Призванного в июне 2006 года, 5 июня 2007 года его нашли повешенным в расположении части.

Позиция военных заключается в том, что в случае с призывником имело место самоубийство. Родители же Евгения не сомневаются в том, что их сын был убит сослуживцами. В суде интересы родителей погибшего солдата представляет юрист фонда «Право матери» (фонд защищает права и интересы родителей, чьи сыновья погибли в мирное время в армии на территории России и стран СНГ в результате уголовных преступлений, антисанитарных условий жизни, ненормального психологического климата и по другим причинам. Процесс подробно освещается на официальном сайте Фонда).

В ходе слушаний (прошло уже три судебных заседания), считают представители фонда, дело не только не проясняется, а возникает все больше вопросов.

Призыв и начало службы Евгений, живший на Нижней Террасе, был призван в армию 22 июня 2006 года. Положительная во всех смыслах характеристика – из полной семьи, физически здоровый, крепкий, высокий, занимался боксом и стрельбой – позволила Евгению попасть в так называемую «элитную часть» 83420 – бригаду охраны важных объектов МО РФ, расположенную в самом центре Москвы.

Перед отправкой в столицу Евгений проходил службу в «учебке».

Поначалу все для новобранца складывалось удачно, Евгений присылал родителям письма, в которых говорил о готовности остаться на сверхсрочную службу.

Но позже выяснится, что в «учебке» Филиппов попал в неприятную историю. Вступившись однажды за избиваемого новобранца, он сам стал жертвой избиения. Сослуживец по фамилии Клевцов и свидетели договорились скрыть происшествие, но у Филиппова оказался двойной перелом челюсти, с чем его и направили в госпиталь. На Клевцова завели уголовное дело, и он получил год дисбата. Позже, как следует из материалов дела, пострадавший Филиппов направил кассационную жалобу с просьбой пересмотреть дело, мол, не виноват Клепцов, претензий к нему нет. Но окружной военный суд оставил приговор без изменения.

Вскоре после выхода из госпиталя Евгения перевели в бригаду охраны в Москву.

Многие его сослуживцы за это время стали сержантами и командирами отделений, сам он остался рядовым. Вернувшись из стационара, Евгений быстро осознал, что после осуждения Клевцова жизнь его в части изменилась. В материалах дела есть показания о том, что в 6-й роте к Филиппову постоянно применялись неуставные отношения. Женя жаловался на то, что его бьют, родителям. Кроме этого, постоянно просил у них выслать денег.

Снова госпиталь и смерть В апреле Филиппов обратился за медицинской помощью с травмой колена. Травма оказалась серьезной, его положили в подольский госпиталь, где врачи всерьез заговорили о необходимости комиссовать солдата. Приехавшим в Подольск родителям Евгений признался, что травму ему нанес сослуживец ударом тяжелым табуретом. Кроме этого, мать заметила на голове сына шрам, которого раньше не было. Врачи в разговоре с матерью сообщили, что образовавшаяся на колене парня гематома может перерасти в саркому (рак), потому сына необходимо срочно комиссовать.

Согласно правилам, пациента необходимо было вернуть в часть, чтобы там получить предписание о проведении в госпитале военно-врачебной комиссии.

Возвращаться в часть, где над ним издевались, Евгений боялся. Родители решили лично встретиться с ротным Андреем Николаевым. В разговоре мать Евгения просила его о предписании для военно-врачебной комиссии и о переводе сына в другую роту. Со слов родителей, Николаев тогда пророчески ответил им: «Это его не спасет».

В другую роту Евгения все же перевели, но ни обещание положить солдата до возвращения обратно в госпиталь в медсанчасть, ни заверения о том, что его не ставят в наряды, о чем говорили родителям, выполнены не были.

1 июня Евгений был поставлен в наряд на машину, развозящую пищу в караулы. Из материалов дела следует, что на обратном пути машина сломалась, Евгений сказал водителю, что отойдет в магазин, и исчез. Спустя два часа водитель вернулся в часть с докладом. Встревоженное (рядовой, пропавший в самом центре Москвы, мог направиться с жалобой на неуставные отношения в прокуратуру) командование части организовало поиски. Евгений был найден там же, откуда исчез в этот же день, в полночь. Беседа с заместителем командира части на следующий день, в субботу, завершилась для Филиппова переводом обратно в «учебку». На суде, отмечают представители фонда «Право матери», полковник Федоров не ответил внятно на вопрос, зачем он единоличным решением (большинство офицеров и психологи части отсутствовали в выходной день) и с такой скоростью оформил перевод. Узнав от Федорова 2 июня о переводе сына, родители умоляли полковника не делать этого, говорили, что именно в «учебке» случился конфликт с Клевцовым. Но Федоров был непреклонен: «Все будет нормально, там воздух хороший».

3 июня о том, что тот самый Филиппов снова в «учебке», знала вся военная часть.

На следующий день Евгения свозили в подольский госпиталь, где была назначена дата военно-врачебной комиссии – 13 июня. До этого дня Евгений Филиппов не дожил. 6 июня полковник Федоров позвонил Филипповым и спросил, приедут ли они в Москву, чтобы присутствовать при перекладывании тела их сына в гроб.

Версия командиров Первоначально родителям командование части рассказало о том, что их сын повесился в присутствии свидетелей, которые быстро вытащили его из петли, но спасти не смогли. По приезде родителей на место уже высокопоставленные сотрудники Генштаба настоятельно убеждали их в том, что это – «чистое самоубийство». О каком «чистом самоубийстве» может идти речь, утверждают юристы фонда «Право матери», если проведенная судебномедицинская экспертиза показала, что незадолго (не более чем за40 минут) до того, как Филиппов был обнаружен в петле из брючного ремня мертвым, ему были нанесены побои, расцениваемые как тяжкий вред здоровью? На это же указывают и родственники Евгения, присутствовавшие при вскрытии гроба. Несмотря на то, что его лицо было тщательно загримировано, на носу и висках явно просматривались синяки, на теле – множественные ушибы.

На сегодняшний день обвинительное заключение по статье 335, часть 3 (неуставные отношения, повлекшие тяжкие последствия), предъявлены рядовому Константину Рослову.

От него поступила явка с повинной о том, что он избил Филиппова якобы за то, что тот не принес ему бутылку пива. В ходе следственного эксперимента Рослов показал, как наносил удары. Однако через некоторое время он стал категорически отказываться от ранее сделанного признания, заявляя, что был вынужден написать явку с повинной под давлением следователя. Родители погибшего сомневаются в том, что их сын покончил с собой, и высказывают недоумение по поводу версии военных: «Погиб при исполнении воинских обязанностей: асфиксия в результате механического воздействия в область шеи». И все.

В ходе первого судебного заседания Люберецкого гарнизонного военного суда, состоявшегося 7 мая, юрист фонда «Право матери» Татьяна Сладкова, представляющая интересы семьи погибшего, указала на ряд противоречий в деле. К примеру, по показаниям свидетелей, тело нашли в 18 часов 40 минут и после этого вызвали «скорую помощь». Между тем в сопроводительном листе «скорой» указано время, в которое был получен вызов – 18 часов 05 минут. Точное время смерти, считают представители фонда, имеет в деле принципиальное значение. И вообще, утверждают юристы фонда, несмотря на то, что за год следствия было собрано четыре увесистых тома дела, невозможно получить ответ на вопрос, что делал Евгений Филиппов в день происшествия.

Нестыковки В ходе заседания были допрошены родители погибшего, заявившие о том, что причин для самоубийства у сына не было. Тетя мальчика рассказала в суде, что когда Евгений позвонил после перевода, он сказал, что его из Москвы в «учебку» перевели «не одного», что все его «принимают за дерьмо» и что над ним продолжают издеваться. Далее суд перешел к допросу свидетелей, обнаруживших тело Филиппова. Положение тела известно лишь с их слов: Евгений сидел на табурете, ремень был закреплен за верхнюю перекладину двухъярусной кровати, на шее поверх крестика была петля…

По их словам, никто из них не видел следов побоев на теле Филиппова, хотя экспертиза показала, что за несколько часов до смерти у Евгения был травмирован нос – это хорошо видно на посмертных фотографиях, сделанных родителями.

На том же заседании Татьяна Сладкова указала на еще один странный момент в деле.

При Филиппове в момент обнаружения тела имелась записная книжка, изъятая следователем в качестве вещдока, но затем исчезнувшая – следов ее в материалах дела нет.

Уже на втором заседании следователь, занимавшийся этим делом, заявил, что про записную книжку ничего не помнит, и указал на другого следователя, который должен знать про нее, так как дело позже было передано ему.

Тот, в свою очередь, сказал, что передал книжку командованию части. Филиппов не был сиротой (о чем следователь и военные знали), а в таком случае право на получение личных вещей погибшего имеют родители.

В ходе третьего заседания Татьяна Сладкова заявила ходатайство о приобщении ряда материалов к делу. Одно из них – заключение судебно-медицинского эксперта, который пришел к выводу, что более вероятно повешение (подвешивание) Филиппова при участии посторонних лиц. В вызове в суд эксперта, проводившего судебно-медицинскую экспертизу, судья отказал.

В итоге прения сторон отложены до 19 мая.