Видеокультура и интернетсерфинг все больше доминируют над печатным словом. Все меньше читает даже интеллигенция, предпочитая расслабляться перед телевизором. Эта мысль прозвучала в одном из докладов на Всероссийском библиотечном конгрессе – он проходил в Ульяновске 18-23 мая. Библиотечные работники говорят о необходимости национальной программы продвижения чтения. Что делать?

Предложений достаточно: создавать этическую установку на чтение; убеждать людей, что читать – это не только полезно, но и модно; возвращать традицию семейных чтений; превращать библиотеки в общедоступные центры культуры и досуга. Закрепится ли у ребенка интерес к книге – во многом это зависит от учителя литературы.

Главный редактор газеты «Литература» Сергей Волков, работающий также учителем в московской школе, сделал на конгрессе доклад с интригующим названием «Уроки литературы – смерть чтению?». Докладчик рассказал о главном противоречии школьного урока: учитель внутренне несвободен, он скован планами и инструкциями, он приходит в класс с установкой на стандарт-программу-учебный процесс, а дети хотят, чтобы им было просто интересно.

Сразу после своего доклада Сергей Волков дал интервью корреспонденту «СК».

– Россия перестала быть самой читающей страной в мире, и по этому показателю находится где-то в третьем десятке. Можно переломить эту тенденцию?

– Мы в третьем десятке не по количеству читающих, а по умению работать с текстами разного жанра, разных уровней. Эти задания предлагаются в международных исследованиях PISA, где мы традиционно проваливаемся. Кстати говоря, все эксперты исследования отмечают, что, как только речь заходит о художественных текстах, российские школьники опережают своих европейских сверстников: у нас школьное литературное образование «заточено» на художественный текст. Мы учим детей видеть текст как продукт авторской точки зрения. Информационный текст – расписание поездов, инструкция какая-нибудь – не предполагает такой работы, поэтому европейские школьники хорошо могут сравнить, например, статью о генно-модифицированных продуктах с радиопередачей на эту же тему и сделать вывод, надо есть эту пищу или не надо. Но они точно так же, исключительно информационно, воспринимают беллетристику. Поэтому, когда наши школьники начинают читать художественный текст, они видят в нем все «штучки», которые делают его таковым. В остальном у нас – провал, потому что эта задача (практического применения знаний. – С.Г.) не вписывается ни в один предмет, она «надпредметная».

Сейчас органы образования озабочены этим падением нашего уровня по меркам PISA. Но они исправляют положение, уничтожая то, что нас всегда отличало: сокращают часы по литературе, отменили выпускное сочинение. То есть как бы говорят и учителям, и школьникам: здесь «напрягаться» не надо. В этом году впервые нет обязательного экзамена по литературе! Москва его у себя оставила, но в других регионах его не сдают. Это целая катастрофа для учителей-словесников, работающих в выпускных классах, потому что ушел последний мотив, побуждающий чтото делать.

Библиотекари бьются на своем пространстве. Чем оно отличается от нашего? Библиотеки работают с теми, кто к ним пришел, они не могут бегать и зазывать людей. А к нам приходят все. Мы, с одной стороны, важнее, а с другой стороны, получается, бесчеловечнее: от нас убежать нельзя, и если мы работаем плохо, то мы «убиваем» все живое. Учитель должен быть уникальным, как артист, а на самом деле это массовая профессия. За те деньги и социальные условия, которые предлагает государство, конкурса в учителя нет. Как говорят специалисты, это дважды неблагоприятный отбор: в педвузы идут те, кто никуда не поступил, из педвузов в школы идут те, кто никуда не устроился. Государство этого не понимает. Зачастую учителя – не устроенные в жизни люди, они пришли в школу, чтобы самореализоваться, но не так, как надо бы. Ведь профессия учителя искушает тем, что ты властвуешь, ты – «сила».

Что делать? Наверное, жить и исполнять свои обязанности. Как говорил философ Розанов, летом варить варенье, зимой его есть. Мы ждем от государства внятных шагов по повышению статуса учителя. Необходимо сделать его свободным человеком. Если учитель будет винтиком в чиновничьей системе, то он всего лишь продолжит транслировать свои человеческие комплексы.

– Есть такое мнение: чтобы вернуть привычку читать, интерес к книге, надо уничтожить компьютеры и выбросить телевизоры.

– Это не так. Надо разграничить книгу и текст. Книга – это носитель текста, но на смену книге приходит другой носитель. Неправда, что дети не читают. Они много читают, просто с других носителей. Библиотеки фиксируют отток читателей не потому, что те перестают читать, просто подругому читают. В обиход прочно входит карманный компьютер. В Америке очень распространены электронные книги, их экраны уже не отсвечивают, в это устройство можно закачать сотни томов. Учителя литературы переживают по этому поводу, они борются за печатную книгу.

Но компьютер точно так же помогает школьнику окунуться в море текстов.

Сегодня интернет позволяет детям быть не только читателями, но и авторами. Взять «Живой журнал» – в этой блогосфере, в этих страничках дневников есть много ярких, умных, тонких текстов. Дети их читают, реагируют на них, пишут комментарии.

Они, наверное, читают меньше книг, но не читают меньше текстов, так что здесь я не вижу проблемы.

Проблема в другом. Представьте, что вы попали в Эрмитаж, и у вас два часа на то, чтобы его осмотреть.

Это аналог школьной программы по отношению к тому, что накопило человечество. Вы можете быстрым шагом провести детей по Эрмитажу, махнув рукой туда-сюда и показав какие-то точки, но так, чтобы детям потом захотелось сюда вернуться.

Подобным образом мы должны ввести детей в права культурного наследства человечества, объяснить им, какие ценности лежат в кладовых.

Учитель должен делать это интересно, со вкусом, без насилия, с большой степенью самоиронии, ведь мы живые люди, у нас тоже болит голова после вечернего кофе…

– Получается, учитель – это своего рода библиотекарь в мировом хранилище знаний, который говорит: вот это – новинки мировой культуры, а вот это – основные фонды…

– Если библиотеку воспринимать как упорядоченный мир, то да. Проблема в том, что наша школа обязательна для всех. Прикидываясь библиотекой и музеем, на самом деле она во многом устроена как тюрьма или армия. Мы выстраиваем и организуем учеников: шаг вправо, шаг влево… Наши проблемы надо помножить на масштаб страны. И на Чукотке, и в Сочи дети ходят в школу, читают книги, но это – как разные планеты. Государство единственно что умеет – делать общую «сетку», которая многое убивает, но без этого «расползется» государство.

Сергей ГОГИН.

ДЛЯ СПРАВКИ. Исследование PISA (Programme for International Student Assessment) – Международная программа по оценке образовательных достижений учащихся. В 2003 году оценивались 40 стран. Результаты России:чтение – 32 место, математика 29 место, естественные науки – 24 место, то есть сравнительно хуже, чем в 2000 году.

По данным исследования PISA-2003, навыками грамотного чтения, необходимыми для успешной адаптации в обществе (базовый уровень), обладает только 36% пятнадцатилетних учащихся России. Высокий же уровень грамотности в области чтения, то есть способность понимать сложные тексты, критически оценивать информацию, формулировать гипотезы и выводы и т.д., – показали только 2% российских учащихся. При этом 13% учащихся не достигают нижней границы грамотности чтения. Для сравнения: в лидирующих странах общее число учащихся, демонстрирующих грамотность чтения на базовом уровне, составляет от 65% до 80%, из них 12%-16% достигают самых высоких уровней.