Корабль мертвых

Ровно 25 пять лет назад – 4 июня 1983 г. – имя легендарного русского полководца приобрело еще один, на этот раз зловещий смысл.

В те годы я был опером уголовного розыска Ленинского РОВД Ульяновска. А 4 июня в составе суточного наряда дежурил по району. Вечер выдался относительно спокойным, так что я занялся неизбежной писаниной. Только разложился, как позвонил дежурный: «Спускайся на выезд».

Я спросил, что случилось и услышав в ответ, что на Волге теплоход протаранил мост, посоветовал дежурному придумать шутку повеселее. Тем не менее, спустя несколько минут весь суточный наряд собрался в дежурке. Начальник смены лихорадочно обзванивал руководство, поднимал водителей, отвечал на какие-то звонки. Примерно через час суета улеглась, и я вернулся в кабинет, чтобы немного подремать. Часа в три меня поднял Анатолий Артемкин – в то время заместитель начальника РОВД. Он приказал спускаться вниз. В речной порт мы приехали, едва рассвело. Навстречу по «восьмерки» одна за другой мчались санитарные машины, а вниз сонно ползли пустые «Икарусы». На пирсе нервно курил сержант из линейного отдела милиции. Парень начал выплескивать из себя пережитое за последний час.

Сообщение о катастрофе портовая милиция получила одной из первых. Быстро попрыгали в свой катер и помчались к месту происшествия. Было темно, теплоход неподвижно стоял за мостом, а вода вокруг буквально кишела людьми, внезапно оказавшимися за бортом. Стон стоял невыносимый. Практически все, кого милиционеры втаскивали в катер, были ранены. Когда места в катере уже не осталось, заметили шлюпку, сорванную с теплохода. Взяли ее на буксир и еще сколько-то пострадавших посадили в нее. Сколько? Да разве кто-то считал…

На пирсе уже ждали «скорые». Быстро выгрузили спасенных и помчались обратно. Но возле теплохода уже никого не было.

Чуть поодаль стоял бело-красный «Рафик» «скорой помощи». Внутри сосредоточенно колдовали врачи. А рядом нервно курил молодой парень. Со слов все того же сержанта мы узнали: этот парень с женой были в свадебном путешествии. Вечером они танцевали на дискотеке на корме третьей палубы. Потом у него кончились сигареты. Он спустился вниз, в каюту и в это время все случилось: теплоход врезался в мост, но не остановился и мостик с расположенными позади него каютами и кинозалом (где как раз шел фильм), сдвинуло назад, протащило по переполненной народом танцплощадке и сбросило в воду. Когда парень вбежал на третью палубу, живых там уже не было – только обезображенные, искромсанные тела. Сквозь раздававшиеся отовсюду крики и стоны, он каким-то чудом услышал крик жены, бросился за борт, в кромешной темноте и людском море нашел ее, всю изломанную, и держал не давая утонуть, пока не подошла помощь…

Справа, у пирса качалась на волнах шлюпка. Внутри она была оранжевой. И вот на этой оранжевой краске были отчетливо видны кровавые отпечатки чьих-то рук. Там же валялось несколько окровавленных подушек и простыней. И все это было густо осыпаноо зерном. Оказывается, в момент столкновения по мосту шел грузовой состав. От удара передние вагоны сошли с рельс, а задние, груженые лесом, стали на них наползать и давить. Вот из раздавленных-то вагонов как раз и сыпалось то самое зерно, а из лесовозов убийственным дождем вниз летели бревна.

К причалу подошел небольшой прогулочный теплоходик. На нем с «Суворова» привезли уцелевших. Люди расселись по автобусам. Абсолютно молча. На многих белели бинты. Между автобусами металась женщина, пересчитывая прибывших. Потом подбежала к начальникам и доложила: «127 человек». Не знаю почему, но я навсегда запомнил эту цифру…

Мы решили прокатиться по мосту, посмотреть, что там происходит. Зрелище было не для слабонервных: груженые бревнами вагоны громоздились друг на друг, буквально встав на дыбы и вся эта груда металла вперемешку с деревом, накренившись, грозно нависала над автомобильной дорогой. Казалось от падения ее удерживает лишь ажурная металлическая сетка, отгораживавшая железнодорожную колею от автомобильной.

По возвращении в порт, нас поставили в оцепление вокруг грузового причала. К нему же подогнали КАМАЗ с длинным крытым полуприцепом и подвезли десятка два рабочих. Вскоре пришел первый катер с телами. Он бежал по синей воде под синим праздничным небом, а ветер трепетал усеянные кровавыми пятнами белые простыни. Когда их сбросили… То что мы увидели трудно было назвать человеческими телами. Рабочие укладывали эти бесформенные останки на носилки и несли в кузов грузовика.

Из ОРСа привезли ящик водки, хлеб, колбасу. Во время коротких перерывов грузчики подходили к столу, залпом опрокидывали в рот один-два стакана и отвернувшись от закуски шли носить дальше. Вскоре ящик опустел, но ни одного пьяного не было – ужас происходящего начисто вышибал любой хмель.

Когда загрузили три или четыре КАМАЗа, начальники распорядились прекратить погрузку – скоро должны были прибыть туристические теплоходы, в том числе с иностранцами. Катера с телами погибших решено было направлять в недостроенный порт в районе Заволжской Карасевки.

Несколько последующих недель над Волгой непрерывно барражировали вертолеты и время милицейская рация приносила сообщения о том, что очередной «духсотый» всплыл в районе Красного Яра, Сенгилея или где-то еще…