22 июня 1941 года фашистская Германия вероломно напала на нашу страну. Началась Великая Отечественная война – самая жестокая и разрушительная в истории человечества. До сих пор живы свидетели той войны. Никогда не забудет роковой день и жительница Ульяновска Валентина Павловна Рыжкова.

– Помню теплое летнее утро, – вспоминает пенсионерка. – Казалось, будут вечными мир и покой. Будут всегда рядом близкие и дорогие мне люди – мама, папа и старший брат Володя. В приподнятом настроении я с подружками гуляла по улицам родного города. И вот, как гром среди ясного неба: пришла страшная весть о том, что началась война. Тревога охватила людей. Запомнились хмурые лица взрослых мужчин, заплаканные глаза женщин, провожавших на фронт мужей.

22 июня, ночью, к нашему дому подъехала автомашина. Отец, закинув за плечи котомку, поцеловал маму, а затем по очереди обнял и поцеловал меня и Володю.

– Ты вернешься, папа, – шептала я, прижавшись своей щекой к щеке отца.

– Обязательно вернусь, моя милая и любимая девочка, – отвечал он. И слезы предательски блеснули в его глазах.

К сожалению, отец, как и миллионы соотечественников, с фронта не вернулся. Он наверняка сражался геройски, наверняка был на передовой линии, потому что до Великой Отечественной войны работал в уголовном розыске, отличался решительностью и бесстрашием.

Дальше события разворачивались для нас более чем драматично. Мать решила уехать из Днепропетровска, где мы жили: хотелось перебраться подальше в тыл. Помню, как мы втроем пошли на железнодорожный вокзал. Там стояли на путях товарные вагоны. Мать побежала выяснять, куда и какой эшелон идет. Мы стояли с братом в томительном ожидании несколько минут. И вдруг разорвалась бомба. Один их эшелонов загорелся. Началась паника. Мы с братом метались по вокзалу, плакали, звали мать. Но ее нигде не было. Возможно, она погибла под обломками горящего вагона. В сутолоке я потеряла и своего брата…

Меня, заплаканную, подобрали две старые тетки. Из Днепропетровска мне так и не удалось никуда уехать. Некоторое время перебивалась у знакомых. Кормили меня, круглую сироту, сердобольные люди. Делились хлебом, вареной картошкой, луком. Кончилось тем, что меня определили в детский дом.

После войны судьба забросила меня на целину. В совхозе «Мичуринский» работала учетчицей. Позднее перевели работать в Кустанай телеграфисткой. Там вышла замуж. С мужем приехали жить в Казахстан, родилось двое детей. Сын Саша появился на свет божий в роддоме, а вот дочку я родила… в сарае.

Никогда не забуду это раннее утро. Пошла доить корову. И тут у меня начались схватки. Дома в тот час никого не было. Помощи ждать не откуда. Повалилась на солому, и сама себе начала помогать.

– Мама, родненькая! – кричу изо всех сил. – Спаси и сохрани в такую минуту, позволь исполнить свой долг!

Покричала, поднатужилась. Вижу ребеночка. Слава Богу, все обошлось! Как после родов до дома с младенцем дошла, не знаю. Словно кто-то за руку вел. Может, отец, погибший на фронте. А, может, старший брат, пропавший без вести. Не исключаю, что помог и образ представившейся матери. Ребеночек оказался настолько слабеньким, что врачи сказали, мол, девочка не выживет. Даже некоторое время регистрировать отказывались. Знаете, Люба, так я назвала дочку, родилась 11 октября, а зарегистрировали ее только 8 марта. Выжила она, вопреки всем предсказаниям! Выжила за счет материнской любви, вере в торжество справедливости. Не мог Господь отнять у меня дитя, потому что и без того уже судьба отняла отца и мать.

Вскоре мы с мужем и детьми переехали жить в Ульяновск. Через двадцать лет после войны меня нашел здесь брат Володя. Надо ли говорить, что это была за встреча! Обнялись и начали плакать. От счастья, что вновь увиделись два родных человечка. А еще – от пережитого страшного горя. Война в один день сделала нас сиротами, разбросала по разным городам.

Он также помнил о первом дне войны. В тот роковой час, потеряв меня и мать на вокзале, брат прыгнул в уходящий эшелон. Куда поехал – не знал.

– Прости меня, сестра, что потерял я тебя в тот роковой час, – говорил брат при встрече. – Знаешь, признаюсь откровенно: тогда, в июне сорок первого, чертовски изголодался, путешествуя на товарняке. Довелось колесить по стране и на крышах вагонов. Однажды, не выдержав испытания голодом, у кого-то украдкой взял котомку с провиантом. Прибыв в чужой город, придумал для себя другую фамилию, поскольку боялся, что могут либо расстрелять по закону сурового военного времени, либо посадят в тюрьму.

В разговоре со мной брат признался также, что у него не может быть детей.

– Валя, если бы ты знала, как я одинок, – сказал он, взяв меня за руку. – Не могу смириться с мыслью, что останусь без наследника; отдай мне, пожалуйста, племянника Сашу. Я его усыновлю. Либо просто буду воспитывать, как родного человечка, оставив твою фамилию.

Но я категорически отказалась. Хотя очень жалела брата. Володя, погостив у нас несколько дней, уехал в Кустанай, где жил и работал водителем грузовика.

Проводив его, я долго размышляла над нашей горькой судьбой. Страшный молох минувшей войны продолжал свою черную разрушительную работу. На протяжении нескольких десятилетий мы несем тяжкий крест. Перенесенные стрессы сказались и на моем здоровье. Я – диабетик. Пятый год принимаю инсулин, которого нынче недостаточно. Несколько раз были критические ситуации. Меня отправляли в медсанчасть УАЗ на лечение. Спасибо врачам. Низкий поклон терапевту Светлане Юрьевне Федотовой. Она – моя надежда. Мой ангел и хранитель.