Родом из детства

В России продолжается Год семьи. Власти всех уровней пытаются изменить демографическую ситуацию к лучшему. Действует система материального и морального стимулирования многодетных семей. Однако таковых не так уж много в нашей стране, как это было, например, в начале прошлого века. Так, в Ульяновске живет Александр Тылынев, который воспитывался в семье, где насчитывалось 12 детей!

Одиннадцать сыновей и дочь

– Родился я 13 августа 1941 года на хуторе Биш-агач, что в Башкрии, – вспоминает Александр Павлович. – Места там удивительные, живописные. Помню, как летней порой мы, пацаны, собирали в окрестных лесах по два ведра ягод земляники. А из диких зарослей выносили по ведру малины и ежевики. природы. Бывало, встаешь ранним летним утром и видишь траву в серебряной росе, «туман лениво наполняет воздух, ребята ловят хариусов и карасей, похожих на трепещущие звезды».

Я родился в многодетной крестьянской семье, где было 11 братьев и сестра. По рассказам взрослых, у матери (ей было тогда 46 лет) предродовые схватки начались в поле, где она жала серпом пшеницу. Но я благополучно появился на свет.

Мой дед Иван Иванович – донской казак. Во время Столыпинской реформы приехал на Урал, организовал хутор Биш-агач. Тогда ему дали 150 рублей серебром для создания крестьянского хозяйства. Деньги немыслимые! Достаточно сказать, что в ту пору за три рубля серебряных можно было купить корову! Представляете, как на 150-то можно развернуться!

Дед по отцу прожил 101 год. Возможно, жил бы и дольше, но случилось несчастье: угорел старик в бане.

Мой отец Павел Иванович – тоже из донских казаков, унтер офицер царской армии. Образование – 4 класса церковно-приходской школы. А вот мать Анастасия Тимофеевна не умела ни писать, ни читать. Занималась исключительно домашним хозяйством, воспитанием детей. Вставала в 4 утра и ложилась около полуночи. Причем, днем я ее никогда не видел лежащей на боку. Все время в заботах!

Отцу предлагали пойти в школу красных командиров. Он мог, наверное, быть ничуть не хуже маршалов Жукова или Ворошилова. Но отец не выбрал карьеру военного потому, что у него в то время в семье находилось четверо малолетних ребятишек. Приехал в родное село и организовал первый колхоз «Горный гигант», став его председателем. Селяне уважительно называли «Панька мудрый».

Речка – кормилица

В 1950 году на хуторе насчитывалось домов 15. А потом в Салавате начал строится нефтехимический комбинат, и городишко тоже рос, как на дрожжах. Многие потянулись из села в город, на заработки. Наша семья уезжала последней. Жаль было покидать родное «гнездовье»: дом – прекрасный пятистенок, дивную речку, в которой ловили всякую рыбу.

Особенно этим делом увлекались старшие браться. Подводили бредень-»медотку» поближе к берегу, а мы, мальцы, гнали в него рыбу, очумевшую от шума. Вода в реке чистая, как слеза. Видно, как снуют под ногами ребятишек хариусы, налимы и щуки. Обыкновенно улов составлял полтора-два ведра. Мелкую рыбешку великодушно отпускали в родную стихию – пусть подрастает! Живое «серебро» трепетало и искрилось на солнце, распаляя мальчишеский азарт…

А на наших огородах в изобилии росли картофель, огурцы, капуста, которую солили бочками, и хватало на всю зиму даже нашей многодетной семье. Впрочем, и огород был не маленький – 80 соток, а у некоторых селян более 1 га!

И портной, и скорняк, и плотник

Кормились мы в основном за счет огорода. Отец был работящим мужиком. Половину огорода засевал картофелем, а вторую половину – подсолнечником. О колорадском жуке в ту пору ни кто не слыхивал, его и в помине не было.

А еще он был мастер пробивать косы. И меня научил этому ремеслу. Практически с 12 лет я начал косить самостоятельно. Отец мне сделал специально короткую косу, и я с этим орудием ходил заготавливать корм. Мы наперегонки бежали на лесные делянки, каждый старался захватить лучшую луговину.

К тому же отец – мастер на все руки. Слыл незаурядным портным, шил костюмы, женские шубы, валял валенки. Был великолепным скорняком, выделывал хром и шил сапоги, столяром и плотником – делал комоды, бочки, колеса для телег. Он не давал спуску детям, не любил, когда мы отлынивали от работы.

Битьё определяет сознание

Как-то раз поручил мне выполоть пять грядок картошки. На улице жара под 30 градусов. Начал полоть. Идут мальчишки:

– Шурка, пошли купаться! Бросай мотыгу!

Я и побежал за пацанами на речку. Время пролетело незаметно. Возвращаюсь домой. Отец зовет:

– Ну, Шурка, пойдем на огород, посмотрим, чего ты там наработал?

Подходим к грядкам. Отец, видит, что ничего не сделано, молча мне по спине прутиком как врежет! Прут из тальника, мягкий, пружинистый. Ходит по спине и не ломается. Больно, спина горит. Но я молчу — виноват.

– Запомни, сын, я за тебя работать не буду. Запомни на всю жизнь: только прут облагораживает человека. Завтра доделаешь то, что не успел сделать сегодня, плюс еще пять грядок. Вечером проверю.

С раннего утра принимаюсь за нелегкий труд. И снова те же ребята подходят, зовут купаться. Я поднял рубашку, показал кровяные рубцы.

– Отец отлупил. Если сегодня не выполню его задание – отпорет меня еще крепче!

Ребята понимающе переглянулись:

– Давайте, пацаны, Шурке поможем!

Мальчики побежали за мотыгами. И пошла работа! Каждому по грядке, дело привычное, быстро управились и на речку! Вечером возвращается отец, заглянул на огород, и для пущей важности спрашивает:

-Выполнил задание? Знаю, что выполнил. Выходит, битьё определят сознание…

Вот так я постигал не только крестьянское дело, но и «философские истины», которые очень пригодились в дальнейшем. Да, отец был порой очень строг. Но он был мудр и справедлив, по-своему любил своих детей, а мы любили его. Как бы там ни было, а не зря крестьяне называли отца «Панька мудрый».

Записал Николай Стрельцов