Никас Сафронов недавно принял участие в программе «Без дураков» на радио «Эхо Москвы».

В долгом разговоре с ведущими родной Ульяновск не был упомянут художником ни разу, зато он рассказал немало интересных деталей о своей нынешней жизни известного светского персонажа и о событиях далеких годов, когда он еще не гремел на всю страну.

Детей – плюс-минус и девушка-медвежонок В эфире художник рассказал, что не знает точно, сколько у него детей. «Штук, человек пять, наверное», – заметил он и объяснил, что троих наследников принял официально, а двое появились неожиданно. Но он и от «неожиданных» не отказывается. Один из сыновей Никаса, Стефан, пошел по стопам отца. Он учится в Лондоне в королевской художественной школе. Хотя с сыном художник не видится – жена после развода запрещает им встречаться.

К своим бывшим женщинам Никас не возвращается. Сейчас у него есть, как он сам говорит, «такой медвежонок, девушка, которой я обещал говорить, что она моя жена, хотя мы не расписаны». Когда девушка-медвежонок капризничает, художник покупает ей дорогую шубу. Недавно шубу из шиншиллы за 150 тысяч долларов подарил – выменял ее на две свои картины. Несмотря на щедрые подарки девушке и то, что они живут вместе, художник считает себя вольным человеком. «Ну, вот я ее балую, покупаю квартиры, машины… Вот просто она есть, числится, но на самом деле я, конечно, вольный человек. И, как любой художник, я, наверное, деспот», – признается Никас.

Армия снилась в кошмарах По словам Никаса, в юности ему пришлось пережить немало стрессов. Например, когда он служил в армии, над ним здорово издевались.

«Я рисовал уже, у меня было два курса училища, и я ушел, не стал заканчивать. И набросились так называемые деды, и заставляли меня, просили меня вначале. Я с удовольствием делал, в охотку. А потом все пишут письма, а я должен вставать, как все, должен выполнять все функции, которые положены солдату. И я стал возмущаться, а они стали меня наказывать. Если я не хочу рисовать, они начинают меня гонять в туалет со щеткой зубной», – вспоминает художник, рисунки которого, оказывается, украшают и дембельские альбомы.

В армию, кстати, художник попал с романтическим настроем. «Я почему пошел служить, я человек впечатлительный. Творческий. И я увидел, как к моей соседке ходил такой бурый солдат. Бурый – это так назывались такие, которые могли себе позволить ремень опустить ниже пояса. Висячий. Кепочка так заправленная, ну, свои какие-то приколы. Сапоги такие офицерские, хотя он не имеет права, как солдат. И мне захотелось служить. Я вспомнил, что папа мой все-таки военный был, он хотел, чтобы я стал военным, но втайне мечтал, чтобы я стал священником по отцу. По его отцу, уже деду моему. И я пришел уже в военкомат, понимая, что меня не отправят, куда я хочу… А я обратился к подполковнику. Он сказал: «Вы знаете, могу вам помочь. Но вы должны оформить, вы же художник. Вот оформите красный уголок». И я все лето пропахал… В результате, когда я пришел на призывной пункт, меня не оказалось в этих списках. Отправили вместо средней полосы в Эстонию, где я и прослужил два года…

Пришлось чуть не пойти в сумасшедший дом.

Настолько я был возмущен. Я объявил голодовку и, в общем, решил уйти из армии, притворившись, что я психически нездоровый. В результате один офицер мне сказал, не офицер даже. Сверхсрочник, но имел лычку лейтенанта, он служил год. Он мне сказал: «Ты всех обманешь, а меня нет. Ты же нормальный. Ты знаешь, тебе волчий билет будет, за границу никогда не поедешь и т.д. У тебя карьера будет нарушена, и импотентом станешь к 30». Что меня напугало страшно – «импотент», – и я решил дослужить». Пришлось тогда еще и притворяться, что вылечился. «Уже в Ригу меня отвезли. Последняя инстанция, неделю мне надо было побыть среди сумасшедших. Вопервых, мне не понравились за стеклом эти люди. Один там все время по шее себя водил пальцем. Ну, то есть зарежет. Я-то нормальный, только кошу… Подумал, что надо вернуться, и пришел к полковнику, и сказал: «Вы знаете, я хочу служить, я хочу служить. Вот у меня тогда какие-то электропроцедуры были, мне помогало, мне сразу стало лучше». Он говорит: «Еще на курс отправим, сынок, молодец».

И вот я вернулся, даже получил грамоту. Но армия у меня оставила очень сложное впечатление. Мне лет 15-20 во сне снилось, как меня призывают в армию».

«Беспомощно добрый» Повзрослевший Никас тоже, бывает, поддается эмоциям. Например, недавно попытался разбить компьютер о голову строителя, прораба, который воровал. Правда, строитель успел увернуться и компьютер в него не попал.

«У меня бывает сила, знаете, если я разозлюсь.

У меня всегда было такое чувство, что лишь бы не задели, лишь бы не разбили нос, лицо, не хочу я. Я занимался боксом, и когда дело приходило кого-то защитить, до поры, до времени я спокоен, если разозлят меня, я могу сделать очень много негативного, плохого», предупреждает художник.

Впрочем, рассказал друг художника, драматург и режиссер Виктор Мережко, Никас Сафронов бывает готов бескорыстно помочь незнакомым людям: «Он абсолютно иногда беспомощно добрый. К нему подчас приходят люди буквально с улицы. Представляются, что они художники, артисты, у них нет денег, что им нужно помочь. И этот сумасшедший человек, абсолютно не задумываясь, он готов всегда помочь. Вообще это такая редкая личность.

Русский настоящий меценат и чуть-чуть сумасшедший».

Лидия ПЕХТЕРЕВА