Отрадный факт — милиция больше не фабрикует (ну, или почти не фабрикует) доказательств, потому что в этом просто нет необходимости. Потому что нынче (спасибо судебной реформе), чтобы усадить гражданина за решетку, доказательства вообще не нужны. Российской юстицией взят на вооружение процессуальный прием известный в истории как «слово и дело государево».

Для тех, кто не знает, поясним: во времена Петра I всякий сознательный подданный мог указать на любого другого поданного, выкрикнув при этом фразу «слово и дело», после чего «уличенного» волокли в соответствующие органы и «шили» дело. И не надо меня убеждать, что такого не может быть. Просто вы не были на судебном процессе в Инзенском районном суде. Иначе убедились бы в том, что все новое — это хорошо забытое старое.

Преступление

…Два закадычных приятеля-пенсионера Николай Марфин и его тезка Трошин выпивали воскресным днем. Третий – 40-летний Михаил Гурьянов — случайно «упал на хвоста». На троих «уговорили» полтора литра самогонки. Когда спиртное подходило к концу, Гурьянов засобирался — ему надо было заступать в ночь на дежурство по насосной станции и он отправился отсыпаться к родителям.

Трошин утверждает, что от хозяйской самогонки ему стало нехорошо. Он сел в кресло перед телевизором, где его окончательно развезло, и отключился. Но сквозь сон вдруг услышал, что Марфин в кухне с кем-то препирается, называя собеседника Вовкой. Потом что-то упало и голоса смолкли. С трудом Трошин поплелся на кухню, где и увидел лежащего на полу приятеля. Марфин говорил, что ему плохо, просил вызвать «скорую». Но в доме «городского» телефона не было и Трошин бросился к соседям Гурьяновым, где готовился к вахте недавний собутыльник.

По первым показаниям хозяев дома, Трошин прибежал к ним сам не свой. Говорил что-то бессвязно, повторяя «Вовка». О смятении, в котором пребывал будущий подсудимый, говорило и то, что он был обут в два разных ботинка. Вызвав «скорую», Гурьянов-старший с Трошиным отправился на место происшествия. Рядом с лежавшим на полу кухни раненым увидел столовый нож, который зачем-то взял в руки и положил на стол, а также погнутую вилку, которую не трогал.

Медики, осмотрев пострадавшего, обнаружили у него две небольших раны головы, а также два ножевых ранения в правую сторону груди. Потом выяснилось, что сломано правое ребро. На расспросы, кто его порезал, раненый не отвечал и категорически отказывался ехать в больницу. Тем не менее, его повезли, но по пути продолжал твердить, что он в полном порядке. А спустя несколько дней скончался в реанимации.

Кто-то кому-то что-то сказал…

В тот день, 21 декабря 2008 г., видимо, главным подозреваемым оказался Михаил Гурьянов. Его забрали с дежурства, привезли в милицию, где он повторил то, о чем уже рассказали его родители. Однако, проведя ночь в камере, он вдруг «вспомнил»: прибежавший к ним Трошин будто бы успел ему признаться, что «они боролись и он порезал Марфина». Ни отец, ни мать, по словам Михаила этого не слышали, поскольку из кухни звонили в «скорую». Так в деле появилось главное и единственное «доказательство».

Все последующее расследование свелась к тому, чтобы отыскать еще кого-нибудь, кто бы слышал это самое трошинское признание. Среди таковых вскоре оказалась мать Гурьянова Валентина Михайловна, которая, оказывается, все время была в комнате и собственными ушами все слышала. Отыскалось еще несколько «свидетелей», которые от кого-то будто бы тоже слыхали, что якобы Трошин вроде бы кому-то рассказывал… Более того, нашелся даже некий «засекреченный» свидетель, но о нем чуть позже.

Такое впечатление, что следователь прокуратуры Высоцкий, который вел это дело, не в курсе очевидного: даже если бы Трошин ходил по Инзе и на каждом углу прилюдно кричал, что это он «завалил» друга, данное обстоятельство вовсе не являлось бы уликой. По закону даже явка с повинной, сделанная обвиняемым под протокол, может считаться доказательством лишь в том случае, если вина подтверждена совокупностью других улик. А вот их-то в деле и нет. Не то что совокупности. Ни одной!

А кто четвертый?

Представьте борьбу двух пьяных мужиков (один из которых Марфин — ростом под метр девяносто и веса соответствующего) на маленькой кухне. Представили? А теперь прикиньте как должно выглядеть место этого побоища? Но по словам всех свидетелей, порядок на кухне нарушен не был! Ничего не опрокинуто, не поломано, не разбито. Даже четыре рюмки и четыре тарелки с остатками пищи, как стояли на столе, так и стоят. Кстати, а почему четыре? Ведь мужики-то соображали на троих? Кому в таком случае предназначался четвертый прибор? Увы, следствие сим фактом не заинтересовалось. Вилок, кстати, тоже было четыре, одна из них на полу со следами вещества бурого цвета. Ее наличие зафиксировано в протоколе осмотра, однако больше нигде она не фигурирует и что такое на ней бурое – неизвестно.

Теперь, другой вопрос: как после такой борьбы с массивным соперником выглядел бы тщедушный и невысокий, перенесший два инфаркта и страдающий ишемической болезнью сердца Трошин? Опять ошибаетесь. На его теле не зафиксировано ни синячка, ни царапинки. И это после того, как он, по мнению следствия, «желая лишить Марфина жизни, нанес ему сильный удар ногой в грудь», сломав ребро, а потом, упавшего, добивал ножом. Убиваемый же при этом почему-то не сопротивлялся, о чем свидетельствует полное отсутствие следов борьбы на теле подсудимого. Следствие не удосужилось выяснить, каким образом 73-летний пенсионер, далеко не Джеки Чан и даже не Брюс Ли, ухитрился достать ногой до ребра своего куда более рослого противника. Вообще-то подобные вопросы решаются с помощью следственного эксперимента…

А уж кровью то убийца должен был забрызгаться! Но и следов крови, принадлежащей погибшему, на одежде обвиняемого нет. Что за бурое вещество было на изъятых с места преступления ножах? В деле на сей счет нет никаких сведений. Забыли исследовать? Более того, на предполагаемых орудиях преступления нет и отпечатков пальцев, даже пальцев Гурьянова-старшего, который по его же словам брал нож в руки перед приездом милиции!

И вот при такой «совокупности доказательств» человека обвинили в убийстве. А потому что «больше некого»: дом стоит в глухом тупике (улица так и называется «Тупиковая»), посторонние там не ходят. А если не посторонние? Следствие проверило живущего неподалеку мужчину по имени Владимир, однако у него оказалось алиби. Между тем в суде фигурировал еще один человек с таким именем – сын погибшего Марфина. В те предновогодние дни он был в Инзе, но его следствие из числа подозреваемых почему-то напрочь исключило и эту версию не отрабатывало. Между тем она легко объясняет и отсутствие сопротивления со стороны жертвы и упорное нежелание пострадавшего даже на смертном одре назвать своего убийцу.

Засекреченный «свидетель»

Однако, повторяю, эта возможность даже не проверялась. Оно и понятно: были дела поважнее, того же «секретного свидетеля» подобрать. Его спрятали в соседней с залом суда комнате и допрашивали с помощью селектора. «Свидетель» рассказал, будто сидел в одной камере с Трошиным и тот ему якобы рассказывал, что убил друга. Но отвечая на вопросы адвоката Валерия Макарова «свидетель» «забыл», где именно в камере расположена кровать его собеседника, а также оказался не в курсе того, сколько человек вообще с ними сидело (он назвал цифру 6, хотя на самом деле сидельцев было 16).

В общем, если бы дело слушалось в каком-нибудь из многочисленных телевизионных «судов», оправдательный приговор Трошину был бы неминуем. Однако, наша Фемида справедлива и беспристрастна лишь в телешоу. В жизни же она знает: органы не ошибаются. Коли посадили, значит есть за что. Вот и судья Инзенского районного суда Его Честь Борисов признал Николая Трошина виновным в причинении тяжкого вреда здоровью Марфина, повлекшего смерть последнего, и приговорил к 4,5 годам лишения свободы в колонии.

Понятно, что такой приговор для 73-летнего инвалида скорее всего станет смертным. Но дело не только в этом. Прошедший процесс лишний раз доказал: за решеткой может очутиться любой из нас, вне зависимости от того совершил преступление или нет. Ведь достаточно, чтобы некто просто указал на вас и заявил, будто слышал что вы кого-то убили.

В общем, сушите сухари, граждане. Они могут вам пригодиться в любой момент, поскольку судебная реформа продолжается.

Владимир МИРОНОВ