В этом доме вам рады, здесь обогреют человеческим теплом, одарят великой мудростью, умением радоваться жизни. И счастьем общения с людьми, в нем живущими, хочу поделиться с вами.

Михаил Алексеевич и Зинаида Кондратьевна Маршалко 65 лет носят одну фамилию. Я смотрела на них, и мне казалось невероятным, что эти двое могли никогда не встретиться, если бы брат Зины – Андрей не пригласил погостить своего армейского друга Мишу. Ранним августовским утром она проснулась от громких голосов.

– Познакомься, сестренка, мой друг.

Девушка протянула руку и тут же отдернула ее – точно током пронзило пальцы. Потом уставшие с дороги ребята улеглись под яблоней и крепко уснули. С Миши сползло одеяло. Зина подошла и тихонько заботливо укрыла его. «Вот бы всю жизнь так», – мелькнула мысль. Это было так неожиданно, что девушка испуганно оглянулась, словно кто-то мог ее услышать…

Через две недели они поженились. Медсестра Зина Кудрина стала женой старшины Миши Маршалко. И началась жизнь жены военного, неустроенная и кочевая, но очень счастливая. Они были молодыми и любили друг друга безмерно. И тогда, и всю жизнь.

3 июля 1941-го комиссар автотранспортного батальона Маршалко уходил на фронт. Его провожала жена и маленький сынишка. И не знал комиссар, что самые крупные победы суждены ему не на поле брани. В 1942-м под Ржевом в танке комиссару снарядом оторвало правую руку и ранило в левую. Когда очнулся в госпитале, туго спеленутый, как младенец, и увидел безжалостную прямоугольность своего туловища, то не забился в истерике, а попросил вызвать к нему хирурга.

– Что ж ты сделал, доктор? – спросил Михаил, показав глазами на свои плечи.

– Если бы я этого не сделал, ты уже ни о чем не мог бы меня спросить. Гангрена.

Потом этот хирург не раз будет просить Михаила поговорить с тяжело раненными, с теми, кто перенес ампутацию. Многие из них считали, что все уже кончено. Но ему удавалось возвращать их к жизни своей верой, убежденностью, что не может человек, как бы сильно он ни был искалечен физически, не найти смысла и радости в жизни. Через много лет после войны на улице подойдет к Михаилу Алексеевичу немолодой человек с протезом вместо руки.

– Не узнаешь, политрук? Лейтенант Рукавицын. А я тебе всю жизнь помню. Спасибо тебе, друг.

Если бы не ты, ничего бы у меня не было.

Тот страшный бой под Ржевом стал для Михаила началом сражения длиною в жизнь. Но он знал главное – заставить себя подняться в атаку против страха, отчаяния, безветрия. Против равнодушия и снисходительной жалости. Михаил отдал себе боевой приказ – жить, растить сына, любить женщину, глаза которой все время видел перед собой, и на свет этих глаз столько раз возвращался из тьмы. И никогда ни на одну секунду не мелькнула в нем даже тень сомнения в любимой.

Из госпиталя в Ташкент, где в это время жила Зина с сынишкой, отправилось письмо, написанное чужим почерком (потом Михаил научится писать зубами и они с женой будут поражаться, что почерк почти не изменился). Письмо принесут в больницу, где Зина работала. Она прочитала его вслух, горестно ахнули сослуживцы. А главврач погладил ее по плечу и сказал, чтобы шла домой. Она пошла и… запела. И, наверное, всем это показалось странным. Молодая женщина пела от счастья. Любимый жив!

Вскоре, возвращаясь вечером с работы, она услышала родной голос. Бросилась к мужу на шею и, не ощутив ответа, испугалась так, как не пугалась ни разу в своей жизнио. «Разлюбил», – ледяным холодом обдала мысль, в пустоту сорвалось сердце. Но в ту же секунду в сознании промелькнуло: «Господи, какая же ты глупая!». Она на миг забыла, что любимый теперь уже никогда не сможет обнять ее… Потом счастливая, смеющаяся, она умывала мужа с дороги. Соседки вытирали украдкой слезы: такой молодой, красивый, сильный и совершенно беспомощный. Но Зина знала, что ее проворных рук хватит на двоих, что муж со своей светлой головой непременно найдет свое место в жизни. И оба были уверены: нет трудностей, которые они не преодолели бы.

В первое утро их новой жизни Зине надо было бежать на работу. Чтобы Миша не скучал, она положила перед ним книгу и поставила чашку с водой.

– Мишенька, ты мочи кончик носа и переворачивай им страницы.

– Лучше я попробую языком.

Оказалось, что так удобнее. И они весело рассмеялись.

Искрящийся юмор, всегдашняя готовность улыбаться, не утраченные ими после стольких невзгод, поразили и восхитили меня. Умение радоваться жизни, видеть и наслаждаться ее красотой свойственно детям и мудрецам. А большинству из нас привычнее другое – жаловаться и ворчать. И, боже мой, как обедняем мы свою жизнь, как укорачиваем ее!

… Вскоре Михаила вызвали в Москву на протезирование. Врачи посоветовали ему просить в столице жилье: «Вам предстоит еще немало операций, лучше иметь дело с хорошими специалистами». Он пришел в Моссовет и встретился с таким бездушным чиновником, что даже сейчас бледнеет от гнева, вспоминая его.

– Какая тебе жилплощадь? Жена все равно тебя бросит, зачем ты ей такой? Давай я тебя лучше устрою в Дом инвалидов.

Михаил молча встал и пошел к двери.

– Подожди, помогу открыть.

– Твоей помощи мне не нужно, – не оборачиваясь бросил комиссар. Зубами повернул ручку двери и вышел.

Врачи – неизменные спутники его жизни. Сколько раз ложился Михаил Алексеевич на операционный стол. И всегда без страха. Потому что знал, рядом жена. После очередной операции жизнь возвращалась к нему с ее голосом: «Я с тобой, родной, все уже позади». Месяцы неотлучного бдения возле кровати мужа, если их сложить, превратятся в годы. Годы великого мужества и святого милосердия. Хотя сама Зинаида Кондратьевна вовсе так не считает. У нее все просто: «Мишенька – моя любовь, моя жизнь».

В гостеприимном этом доме я провела целый день. Нет здесь никаких дорогих вещей. Самая скромная мебель. Потому что в этой семье иные ценности. Когда сгорел их дачный домик, Зинаида Кондратьевна бросилась в огонь, чтобы вынести портрет мужа, который наивно, но от всей души написал его друг. Как же Михаил испугался тогда за жену! А еще раз ему стало страшно, когда сидел возле больничной койки, на которой после тяжелой операции лежала Зинаида Кондратьевна. Губами натягивал одеяло на родные, худенькие плечи. И теперь он не дал уйти ей…

Михаил Алексеевич по-ребячьи весело показал мне, как он сам включает свет, как прикуривает. А когда мы сели обедать, то ел сам. Он дела это так же весело и забавно, как расшалившийся за столом ребенок. Зинаида Кондратьевна, трогательно оберегая мужа, не опекает его. Все, с чем может справиться, он делает сам.

Сколько боли и страданий перенесено в этом доме! Но нет в нем места ни тоске, ни унынию, ни жалобам. Здесь каждый новый день принимают с благодарностью как бесценный дар.

– Знаете, почему мы с Мишенькой такие счастливые? – спросила меня Зинаида Кондратьевна. – Ведь человек бывает счастлив, когда он чего-то добьется, что-то преодолеет. Правда? Так нам-то как раз много всего пришлось преодолеть.

Когда я вышла из этого дома, все звучала во мне строка из стихотворения Марины Цветаевой: «Любовь — это значит жизнь».

Ольга ОСИПОВА