Сидим в уютной квартире Митрофановых, слушаю собеседника и, право, радуюсь и одновременно сокрушаюсь: отрадно жить рядом с такими людьми, как Михаил Васильевич, обидно, что рабочий человек предан забвению. А судьбы-то какие…

На семи ветрах

Михаилу Васильевичу Митрофанову в январе исполнилось 80 лет. Все прошлое, оставшееся позади, это его – родное, кровное – и каждый светлый, каждый суровый день прожиты со своим народом, со своей страной. Эту глубинную суть он ценит сильней всего. И если удивительно крепкая память нередко возвращает его в детство, в котором босиком ходил по холодным росам и по колючему жнивью, сердце и душа и сегодня так и кланяются всем тем тропам и дорогам.

В июне 1941 года Мише было 11 лет. Рано утром на улицу высыпали и взрослые, и дети. Осязаемо, как дым, над деревней стоял бабий безысходный плач. На трех телегах ехали мужики. Подвыпившие, они сотрясали кулаками: «Да не ревите вы. Всыплем мы этим фашистам и вернемся». «Я помню всех, ушедших первыми на фронт, – говорит Михаил Васильевич, – ни один не вернулся».

Надеялась деревня, что скоро вернутся к своей земле пахари, а пока собрала в сарае полевого стана всех мальчишек и девчонок, здесь их кормили, здесь они и спали. А целыми днями занимались нелегким жнитвом. Все бы ничего, да непомерное горе обронило душу: умерла мать. Миша работал как взрослый. Потом ушли из жизни дедушка и бабушка. Потери – не передохнуть. Появился в селе свой парень, учился в Ульяновске в ремеслухе. «Пропадешь ты здесь, Мишка, приезжай к нам, я помогу устроиться». С метрикой да со свидетельством об окончании пяти классов в кармане отправился Миша на берега Волги. Отправился по железке, на крышах вагонов.

Две ложки чечевицы

Это был 1944 год. Война еще гремела на западе, а в тылу продолжали готовить буквально из юнцов мастеровую армию. Из стен Ульяновского ремесленного училища №2 выходили специалисты по разным заводским направлениям. Митрофанов приехал босиком – обули, ветхую одежку сменил на приличную форму, грубоватая, но теплая. А главное – накормили. Учился старательно. В общежитии, сделанном из горбылей, между стен которого были засыпаны опилки, в морозные дни гулял холод. Но это не особенно замечалось, юная поросль училища жила дружно: занимались спортом, художественной самодеятельностью, в различных кружках. А потом и солнце стало светить ярче: на родную многострадальную землю пришла Великая Победа.

о завершении учебы присвоили ему пятый разряд слесаря-инструментальщика, это была довольно высокая ступень. Работать начал на номерном заводе, известном ныне как приборостроительный или же объединение «Утес». В одно время обстоятельства сложились так, что пришлось Митрофанову стать фрезеровщиком. Дело оказалось интересней прежнего. К нему он и прикипел вплоть до 1984 года, выходит, что, будучи пенсионером, работал в родном коллективе еще пять лет. «По-разному относятся люди к прошлому, – говорит Михаил Васильевич, – но я благодарен советской власти за то, что она меня не только спасла от холода и голода, обула, одела, но и вывела в люди. Никогда не забуду, как утром проснулся в общежитии. Все хлебные корочки я съел еще на крыше вагона. Лежу голодный и думаю, а что дальше? А тут кричат: «Митрофанов, получи завтрак». Мне дали небольшой кусочек черного хлеба, поверх которого положили две ложки отваренной чечевицы. Так кто же забудет ту заводскую проходную, которая начиналась, поверьте, с очень вкусных двух ложек чечевицы?!».

«А где герой-то?»

Как «отпетый» трудоголик, Михаил Васильевич приходил в цех минут за 40-50 до начала смены. И хотя со вчерашнего дня к работе было готово абсолютно все, ему хотелось со свежими силами еще раз проверить себя и станок. Вчера-то устал ведь, может быть, что-то и просмотрел. Дома после смены он всегда на полчасика садился в кресло, а ноги устраивал на невысокий стульчик, чтобы кровь отхлынула. За станком же он качался, как маятник, чтоб не деревенели суставы, делал шажок влево, вправо, назад. Привык к этому так, что и не замечал своих движений.

Шел 1971 год. Группу рабочих приборостроительного завода пригласили на торжества в Ленинский Мемориал. Слух прошел, что кого-то будут награждать. Этот слух Михаил Васильевич пропустил мимо ушей. Мало ли кто отличился, заслужил, принимай поздравления. Начали с медалей, затем пошли ордена, ордена большие, и последним назвали его, фрезеровщика Митрофанова, ему присваивается звание Героя Социалистического Труда с вручением Золотой медали и ордена Ленина. Сначала ему показалось, что он ослышался, потом, в долю секунды , подумал, что его с кем-то спутали, а роста он невысокого, и как-то машинально отступил за спины рядом стоящих. В зале воцарилась тишина. «А где герой-то?». И кто-то из своих его подтолкнул: «Митрофанов, иди!».

Долгое еще время Михаил Васильевич ходил на завод и возвращался домой, как и прежде, а герой труда где-то ходил рядом. Потом вроде «подружились», но пришла перестройка, а потом и другие веселые времена, и о Митрофанове, как и обо всех рабочих людях, потихоньку забыли, как будто фабрики и заводы, ухоженные поля были и жили сами по себе. Но это уже другая тема…

Шел я недавно в гости к Митрофанову и ориентировался по проходной «Утеса», Герой Социалистического Труда живет как раз напротив этой проходной, что вывела его в люди. Будь здоров, Михаил Васильевич!

Николай РОМАНОВ