И взяточничество, и вымогательство, и рэкет существовали в Симбирске и почти 200 лет назад.

Резко и безбоязненно пишет об этом явлении земляк наш, Михаил Александрович Дмитриев (1796-1866).

Рассуждения Дмитриева о добрых и дурных взяточниках не потеряли своей актуальности и поныне. К дурным он прежде всего относит Ивана Петровича Хомутова, самого губернатора, который «берет со всякого, что попадется», но «ни для кого ничего не сделает и не умеет сделать», а вот добрый взяточник – «тот, который берет… с разбором… систематически и сверх того приобретает себе друзей… кому он нужен…». Вот такто. Сам берешь – и другим давай.

«Прибил каретника до полусмерти» И опять словами Дмитриева: «…губернатору ставил сам полицмейстер белые хлебы, говядину на стол и прочее, забирая их у продавцов даром. Полицмейстер, Игнатий Мартынович Орловский, вызванный как-то к губернатору, получил указание о ремонте совсем уже развалившегося экипажа. Сделав под козырек, он тут же послал за одним из местных мастеров-каретников, который до того уже не раз и задаром ремонтировал этот экипаж. Прибывшему каретнику полицмейстер приказал, чтобы он этот экипаж перебрал и сделал бы все заново, на что Петр Филатов ответил, что «переделка этой кареты будет стоить несколько сот рублей…», и отказался.

В заутреню на Святое Христово Воскресение полицейские – нижние чины – схватили мастера прямо из дома, чего он просил не делать, так как «лежит болен», и отправили в тюрьму.

Через неделю за несколько золотых полуимпериалов каретника выпустили, и он, с оскорбленными чувствами и нагло ограбленный, отправился жаловаться на действия полиции.

Хомутов его принял, узнал причину «визита» и сходу треснул в зубы, закричав: «Как он смеет клеветать на полицмейстера!», а потом еще «и прибил до полусмерти…».

Полковник выкупил свою бронзу Ну да ладно каретник, подумаешь, мастеровой какой-то. Обойдется. А вот вымогательство денег у начальника Симбирского комиссариата, занимавшегося приемкой сукон для армии, да к тому же полковника, ни в какие уж ворота… Как-то у полковника Густава Ивановича Шуинга из дома, где он квартировал, украли ценные вещи. Вскоре после заявления «полиция, отыскавши вещи, прислали сказать, что они отысканы и что ежели он не пришлет денег, то вещей ему не отдадут…». И поторопили, при этом сказав, чтобы золотые прислал немедля, а то его бронзу отошлют на нижегородскую ярмарку и продадут. Нечего делать, и хотя не все вещи вернули, отдал просимое. Будучи как-то в полиции, увидел полковник Шуинг «у полицмейстера свои канделябры и выкупил».

Берега глубокого и грязного оврага, на дне которого протекала речка Симбирка (сейчас это стадион и торговые новостройки за «кривым домом»), соединял длинный и широкий мост.

Мост был настолько велик, что вместо перил ограждениями служили лавочки мелких торговцев, в которых симбирские мещане находили и товары скобяные, и нитки с иголками.

Губернатору пришла в голову мысль поживиться за счет торговцев (ему как раз предстояла поездка в столицу и деньги нужны были позарез). Он дал указание исполнить желание верному своему подчиненному Орловскому. Игнатий Мартынович с «нижними служителями полиции» выломал по две доски с обеих сторон моста, то есть перед торговыми лавочками, мотивируя тем, что доски эти ветхие, их заменят, но… каждый должен дать по два полуимпериала.

Мероприятие по обложению данью торговцев провалилось, они, видя, что по середине моста ходят люди и экипажи и телеги ездят, наотрез отказались платить. В отсутствие губернатора доски на место прибили по приказанию председателя Симбирской уголовной палаты Василия Абрамовича Племянникова, характеризовавшегося высокой порядочностью и добросовестностью.

И нищих обложили «…Симбирские нищие были… обложены от полицмейстера ежемесячным оброком… каждый нищий платил по пятиалтынному в месяц, то есть по 69 копеек по тому курсу, а с нового, 1838-го, стали платить по двугривенному, то есть по 29 копеек. Это все знали и говорили об этом открыто». Жандармский штаб-офицер Эразм Стогов доносил в столицу и об этом.

Завершаем повествование о симбирских взяточниках словами опять-таки Дмитриева: «Трудно изобразить тогдашнее симбирское взяточничество и трудно ему поверить; однако честию уверяю, что все, что я пишу теперь, есть сущая правда… Грабеж и насилие властей доходили до неслыханных размеров…».

Елена ПЛАТОНОВА, учитель истории.