Он называет себя разгильдяем, говорит, что если и добился чего-то в профессии, то только потому, что в жизни ему встречалось много хороших и талантливых людей, которые встряхивали его за шиворот и подгоняли. Несмотря на то, что в достоверности информации этого человека (а он много лет сотрудничает с «СК») у нас до сих пор не было поводов сомневаться, на этот раз ему очень трудно поверить. Судите сами: речь идет об архивисте Антоне Шабалкине, которому 17 сентября присвоили звание «Заслуженный работник культуры Ульяновской области».

Успех с пинка

– Антон, Ваш голос звучит на радио. Вы частый гость телеэфиров, теперь Вы еще и «заслуженный». Вы чувствуете себя «звездой»? На улице Вас узнают?

– Один эпизод меня повеселил. Ехал однажды в трамвае, разговаривал… Вдруг женщина поворачивается: «Скажите, пожалуйста, а это не вы по радио выступаете?». Она меня по голосу узнала! Одно время у меня был проект с ТНТ, где я рассказывал исторические байки и по возможности на том месте, где это происходило. Тогда меня даже школьники узнавали. Но на самом деле меня нечасто узнают. А к регалиям я отношусь более чем спокойно.

– Вы называете себя разгильдяем, лентяем и в то же время добились очевидных успехов в таком кропотливом труде. Это стопроцентное попадание в профессию?

– Я и правда лентяй, все мои дела начинаются с того, что меня начинает кто-то тормошить, подталкивать, пинать. А в архив, как правило, люди попадают случайно. Я не знаю ни одного ребенка, который хотел бы стать архивистом. Лично я в детстве мечтал быть лесником, поваром, актером кукольного театра… Позже я хотел быть искусствоведом, поскольку учился в детской художественной школе, но я опоздал на экзамены и поэтому попытался работать экскурсоводом в ульяновских художественных музеях. Красноречием я в ту пору не блистал, и наш легендарный музейщик Марк Харитонович Валкин спросил, не хочу ли я работать в архиве. Так он стал моим крестным отцом на профессиональной стезе.

– Тем не менее Вы один из очень немногих архивистов получили профессиональное образование…

– Если бы я сейчас закончил школу, не представляю, что бы я делал… А тогда Московский историко-архивный институт – единственный в стране и в мире – рассылал по всем архивным учреждениям страны письма о целевом наборе. Меня не сразу сдвинули, чтобы я поехал поступать, но в 1987 году это произошло. Кстати, на третьем курсе новейшую историю зарубежных стран у нас преподавал Николай Сванидзе, который сейчас блистает на телевидении, а тогда он был очень худощавый, скромно одетый грузинский преподаватель.

– Как случилось, что Вы начали так бойко сотрудничать с журналистами?

– Возможно, я так и оставался бы скромным архивным клерком. Ведь за пять лет после окончания вуза у меня и мысли не было что-то писать. Журналистка Инна Буганина чудом разглядела во мне какие-то способности и чуть ли не за руку привела сначала в одну, потом в другую редакцию… В общем, меня нужно выжимать как виноград, прежде чем я дам сок.

Жаль, чиновники не знают,..

– Теперь Вы с позиций истории знаете, какой губернатор нужен для процветания нашего края… Я имею в виду Ваш первый печатный труд «Симбирские гражданские губернаторы» в соавторстве с Иваном Сивоплясом и Константином Горбуновым.

– Лучшие губернаторы могли слушать и реализовывать проекты, которые шли снизу, были необходимы людям на местах. Таким был Владимир Николаевич Акинфов, его единственного из губернаторов Симбирска упросили остаться еще на один год. При нем развитие губернии наблюдалось во всех областях. Он знал, как говорить с подчиненными, через какие каналы надо добиваться решения наверху. Слова из прощальной речи Акинфова в Симбирске мы вынесли в эпиграф к нашей книге: «Каждый малый винтик имеет в большой машине весьма серьезное значение; испортить этот винтик, и самая грандиозная машина перестанет правильно действовать. То же самое и в службе: каждый чиновник, хоть и мелкий, имеет свое значение: если бумага неправильно составлена – все это тормозит общий ход и порождает нежелательные в высшей степени результаты…».

Ну а про плохого губернатора «СК» писал минувшим летом. Михаил Николаевич Теренин умел хорошо рапортовать, ничего не делать и всюду ставить своих людей, что, к сожалению, мы можем наблюдать на протяжении многих последних лет.

Исторические документы позволяют сопоставлять, что было запланировано и что стало реальностью. Такие голубые города иногда создаются на бумаге… Жаль, что современные чиновники не знакомы с архивами. Может быть, тогда они немного поостереглись бы в презентации своих планов. Бумага ведь все сохраняет. Те, кто работает с историческими документами, слушая иные прожекты власти, только переглядываются: ну это, как тот или как этот… Почему-то сравнения все больше печальные.

Кладбище – Клондайк

– С губернаторов началось Ваше погружение в краеведение?

– Да. Тогда наладились тесные контакты с нашими краеведами, среди которых много замечательных людей, энтузиастов. Но двух женщин, которые могли вдохнуть желание заниматься этим делом, я не могу не упомянуть. Это Нина Ивановна Никитина – легендарный библиограф, к сожалению, уже покойная, и Мира Мироновна Савич – человек поразительной души, поразительного обаяния.

– Есть тема, которую именно Вы возделываете в нашем краеведении?

– Одну выделить сложно… Но, пожалуй, кладбище вошло прочно в мою жизнь… За это уже нужно благодарить Юрия Фроловича Горячева, который в 2000 году занялся приведением в порядок некрополя на улице Карла Маркса. Нас тогда стали посылать описывать могилы, и это оказалось очень интересно.

Иногда достаточно было фотографии на надгробии, и становилось понятно, что за этим лицом стоит интересная биография. Нам ничего на тот момент не говорило имя Ивана Федоровича Сарычева. Привлекли внимание его буденовские усы и интеллигентские очки. Оказалось, что он был главным энергетиком завода Володарского, его репрессировали, а с началом Великой Отечественной войны досрочно освободили. И когда у нас в 1943 году сгорела электростанция на улице Минаева, он ее за считанные месяцы оживил.

На кладбище я для себя открыл Григория Ивановича Сурова, доктора медицинских наук, человека, который в 1911 году основал первое в Симбирской земской больнице (сейчас областная больница. – Т.З.) глазное отделение. Он меня чрезвычайно заинтересовал… Самую интересную историю, связанную с Суровым, мне рассказала Наталья Сергеевна Храмцова. Где-то перед войной в больницу приехала комиссия. Сурову сказали, что новые пижамы его пациентам к приезду проверяющих выдать возможности нет, поэтому пусть все больные натянут одеяла повыше и будут лежачими. И вот когда эта комиссия ввалилась в глазное отделение, она увидела странную картину. Впереди в белом халате – человек с донкихотовской бородкой, с прямой спиной, сурово сдвинувший брови. А вдоль стены – оборванцы в драных кальсонах, пижамах… Суров, не давая комиссии опомниться, начал чихвостить: «Эти люди тянутся к знаниям, читают, портят зрение, а вы, советская власть, не можете им обеспечить нормальных условий для лечения…». Не знаю, кто в тридцатые-сороковые годы в Ульяновске мог такое себе позволить.

Смертность растет – пора переименовывать

– Вы представляете себе Симбирск куда лучше, чем идеологи переименования города. Так подходит нам старый бренд?

– Я ярый противник переименования города. Люди, которые ратуют за переименование, представляют Симбирск по раскрашенным картинкам – купола и так далее. В Симбирске была самая большая в России детская смертность, по сифилису мы входили в первую тройку. Когда этим летом в Ульяновск приезжала министр здравоохранения Голикова и СМИ опубликовали доклад со страшными цифрами, я так и сказал: военные училища расформировываются, промышленность хиреет, детская смертность растет, количество венерических болезней тоже – самое время переименовывать в Симбирск.

При такой любви к Симбирску лучше уж использовали бы средства, которые готовы потратить на его переименование, для сохранения истории города.

И еще: как бы мы ни относились к Ленину -это величайшая фигура двадцатого столетия. Нехорошо стыдливо отходить в сторону от своей истории… Кстати, Ульяновск, наверное, единственный город в мире, где есть три памятника одному человеку в разных возрастах. У нас есть Володя-мальчик с матерью, Володя-гимназист и взрослый Владимир Ильич, причем устанавливали монументы в обратной последовательности.

– Симбирск или Ульяновск, но у города какая-то недобрая репутация: реки текут в разные стороны, энергетика не та, болото, обломовщина… Многие так думают. А Вы?

– Не в городе дело, в отношении людей к нему. В Симбирске было очень много ценного, здесь жили замечательные люди. Но так получалось, что большинство самых знаменитых симбирян завоевали известность за пределами губернии. А те, кто двинул наш город вперед, как правило, не были симбирскими уроженцами. Они приезжали сюда работать без комплекса захолустья. Кстати, большинство людей, которые преуспели в изучении истории Симбирска, тоже приезжие. Так что мне большие успехи не светят – я коренной ульяновец в первом поколении…

Десятки тони архивной руды

– Я пришел в архив в октябре 1985 года. И с тех пор это мое единственное место работы. Я просто представить себя не могу где-нибудь еще, кроме архива.

На самом деле, очень многое в работе зависит от людей, которые окружают. Сейчас стоит вопрос о том, кто возглавит архив – ушла на пенсию Татьяна Петровна Волошина. Во многом потому, что на ее здоровье отразились переезды 2007-го и 2009-го годов. Хотелось бы верить, что новым директором архива будет Людмила Александровна Сомова. Она никогда сама за себя не скажет, поэтому я, пользуясь случаем, хочу заметить, что это единственный в архиве человек, который проработал во всех отделах. У нее за плечами историко-архивный институт и тридцать пять лет службы в архиве. Она много лет была заместителем Татьяны Петровны, и очень важно, чтобы сейчас она стала директором, а не и.о. Нам все-таки обещают новое специализированное здание, и в этом случае архиву особенно нужен профессиональный руководитель.

– Вы снова готовы переезжать? Сколько тонн документов за последний переезд прошло через Ваши руки?

– О! Думаю, несколько десятков. Но ради нового, хорошего, долгожданного, к сожалению, пока еще мифического, здания я с радостью готов еще раз принять на себя эту ношу…

Говоря об архивном коллективе, в котором я «варюсь» без малого четверть века, хотелось бы вспомнить добрым словом очень многих. Но возникает опасение кого-то забыть, пропустить. Поэтому я просто хочу поблагодарить всех коллег, с кем мне приходится работать рука об руку. А особенно двух бывших коллег-мужчин. Это недавно ушедший из жизни Александр Владимирович Пономарев, обучавший меня азам фотографии. И отставной капитан-балтиец Альберт Васильевич Радыльчук, заведовавший архивным каталогом. С ним мы часами могли беседовать на всевозможные темы из прошлого и из современности. А начальство уже знало: если Шабалкина опять час с лишним нет на рабочем месте – значит, с Альбертом языками зацепились, надо разгонять. К сожалению, Альберта Васильевича уже тоже нет в живых.

Я все привык считать себя молодым, а тут последнее время уже дважды молодые парни на улице обращались ко мне: «Отец, который час?». К тому же на работе я вроде уже хожу в ветеранах – ведь в коллективе осталось всего четыре человека, пришедших сюда раньше меня. Поэтому невольно поглядываешь на смену – девчонок, пришедших в архив уже в новом веке. У них во многом свои интересы и «бзики», отличные от наших «старорежимных», но в целом разочаровываться не приходится. Народец перспективный. Особенно хотелось бы выделить Юлию Ушанову и Катерину Юникову.

Записала Татьяна ЗАХАРЫЧЕВА