Аббревиатура БОМЖ (без определённого места жительства), появившаяся во времена перестройки, давно и прочно укоренилась в общественном сознании став именем существительным. Да и как иначе, если число бездомных бродяг растёт с каждым годом…

Одни из них пытаются как-то притереться к общей массе и быть полезными, работая за гроши. Другие же прожигают свою и без того “палёную” жизнь за возлияниями в компаниях себе подобных, при этом совершенно не считаясь с окружающим миром.

Песня про Зайцева

Жильцы первого подъезда дома №10 по проспекту 50-летия ВЛКСМ сполна испытали и продолжают испытывать на себе все прелести сосуществования с теми, кто опустился на самое дно общества. В подъезде постоянно “гнездятся” бомжи, алкоголики, наркоманы и даже, как утверждают жильцы, лица, находящиеся в розыске. Весь этот сброд, по уверениям жителей первого подъезда, приваживает сюда некий Серёжа Зайцев, коего поселила сюда несколько лет назад его сестра. К тому же, Серёжа – индивид со справкой из психиатрической больницы и, впридачу, болен туберкулёзом, передающимся, как известно, воздушно-капельным путём.

Почти в каждой квартире подъезда есть дети. И за них взрослая часть жильцов боится 24 часа в сутки. Ведь на лестничных клетках постоянно кто-нибудь да сидит-лежит из вышеуказанной публики. Пик активизации которой, по закону подлости, приходится на вечернее и ночное время, когда бомжи начинают разборки между собой. Громкая ругань, драки. Люди пишут в “Молодёжку”: “У нас постоянные шум, вонь и кровь… В крови даже кнопки домофона, к которым страшно притронуться”.

Но самое страшное в этой ситуации то, что, похоже, путей выхода из неё нет. Во всяком случае, искать его никто не собирается. Поскольку Зайцев официально является психически больным человеком, то и привлечь его к ответственности – административной ли, уголовной ли – не представляется возможным. Та же буква закона препятствует помещению Зайцева в психиатрическую клинику без его на то согласия. Можно, конечно, оформить над Серёжей опекунство и отправить на лечение, но сестра его делать этого, по неведомым причинам, не желает.

Как закалялся Чугун

Примерно месяц назад в городе Инза ранним утром на площади между зданием местной администрации и православной часовней был обнаружен труп человека. По пояс голого и без обуви. Ноги его представляли собой кроваво-чёрное месиво, изъеденное гангреной. На лице застыла гримаса страдания. Мужчину звали Владимир Чугунов. Ему было что-то около 60-ти лет. Его знала почти вся Инза, но на похороны никто не пришёл. Да и похорон как таковых не было – Чугунова обернули полиэтиленом, да так и закопали. А когда-то он жил, как все… Нам рассказали, что Чугун, как его все называли, был необыкновенно спокойным и добрым человеком. А ещё – трудолюбивым и с золотыми руками. Некогда сам себе выстроил дом – здесь же, в Инзе, на улице Шоссейной. Дом этот разобрали по косточкам, когда Чугу-нов по глупости попал в тюрьму по “лёгкой” статье – оказался не в то время не в том месте. Выйдя на свободу, Чугун обнаружил, что жена от него сбежала, а от жилища осталась кучка опилок.

…Соратница последних дней Чугунова, местная бродяжка Манюня, она же “Маруся-два-рубля”, она же Мария Васильевна Артёмова, показала нам место его последней зимовки – канализационный колодец за зданием администрации:

– Вот тут он и жил, – тычет Маруся нестриженным ногтем. – Каждое утро его другие бомжи вытаскивали, а на ночь спускали обратно. Пару раз забывали, так и сидел там сутками. А внизу ведь испарения вредные… Что? Власть? Конечно, знала. Они нас тут всех знают. И милиция тоже знала. Ну и что! Кому мы спёрлись?! Кстати, в этом же колодце жила тётя Зина. Лет 70 ей было. Восьмого марта она померла, два метра до колодца не доползла. Все видели, но никто даже “скорую” не вызвал…

А вот что сказал милиционер, пожелавший остаться неизвестным:

– А что с Чугуна было взять! И посадить, вроде, не за что – он мужик неконфликтный. Наоборот, всем помогал, плотник был – ас!

У него, кстати, два высших образования было… А умер вот, как собака, от холода и голода… Совсем никому не нужный… – помолчав, добавил представитель власти.

Кого просить? Куда податься?

Меж тем, есть те, кому бомжи-инвалиды очень даже должны быть “нужны”. Большинство бомжей -люди без документов. А потому не могут быть устроены в дома инвалидов и интернаты. Выправить же бедолагам ксивы могут органы местного самоуправления. Но не делают этого. Как не чешется сестра Серёжи Зайцева, пугающего целый подъезд туберкулёзом и буйными дружками.

Что же до учреждений, готовых принять больных и отчаявшихся, то вот их перечень:

■ Барышский р-н, с. Акшуат, Интернат для престарелых и инвалидов;

■ Базарносызганский р-н, с. Красная Сосна, Психоневрологический интернат;

■ Димитровград, Интернат для инвалидов и престарелых;

■ Мелекесский р-н, с. Бригадировка, Интернат для престарелых и инвалидов;

■ Майнский р-н, с. Репьёвка Колхозная, Интернат для престарелых и инвалидов.

Вместо послесловия

Прежние власти Симбирска, в отличие от теперешних, проблемой обездоленных бродяг (слова “бомж” тогда не было) занимались регулярно. Осенью 1884 года Симбирская Городская управа во главе с Городским головой, купцом 2-й гильдии Николаем Дмитриевичем Маляхинским, внесла на обсуждение Городской Думы вопрос об открытии в городе ночлежного дома, который начал функционировать уже 8 января 1885 года! Дом помещался в двухэтажном здании на Кирпичной улице (ныне ул. Мира): “вверху пять комнат и 30 коек для мужчин, в нижнем этаже 3 комнаты на 20 женщин”. В голодном 1891 году ночлежный дом принял рекордное количество – 57 001 человека, 54 019 мужчин и 2 982 женщины, и это при собственном населении города, едва превышавшем цифру в 40 тысяч человек! К слову, сим-биряне охотно жертвовали деньги на эту ночлежку.

От «Молодёжки». Наверное, это и был тот самый патриотизм и власти, и горожан, о котором мы нынче вспоминаем только в связи с призовыми “УАЗиками”.