Столичный историк презентовал в нашем городе книгу, представляющую альтернативную историю страны в XX веке. Книга посвящена российскому движению сопротивления, о существовании которого прежде практически не говорили. В итоге, считают авторы книги, умолчали о двух гражданских войнах внутри СССР.

На этой неделе фонды Дворца книги пополнились редкими изданиями. Издательство «Посев» передало несколько своих книг библиотеке. Особое внимание дарители уделили выпущенной ими исторической новинке. Дворцу книги было передано пять экземпляров издания «Две России XX века.

Обзор истории 1917-1933 годов». Книга редкая – издано было всего три тысячи экземпляров. Теперь познакомиться с ней ульяновцы могут в библиотеке, а любители истории по поводу ее содержания успели еще и пообщаться с руководителем авторского коллектива, историком, директором издательства «Посев» Борисом Пушкаревым (на снимке).

«Смотрел очень прямо» Прежде чем рассказывать о представленном Пушкаревым взгляде на российскую историю, стоит сказать несколько слов о нем самом.

Судьба историка, несомненно, сыграла огромную роль в формировании его взглядов на судьбу родной страны.

Борис Пушкарев – сын известного в эмигрантских кругах историка Сергея Германовича Пушкарева. В царской России Пушкарев-старший был социал-демократом и за свои взгляды успел отсидеть.

Но в гражданскую войну в 1919 году он поступил добровольцем в белую армию. «Некоторые его товарищи по партии смотрели на это несколько косо, но он на это смотрел очень прямо», – говорит теперь его сын. Пушкарев-старший воевал в Крыму, потом жил, преподавал и занимался научной работой в Чехии и Америке. Пушкарев-младший учился в Германии и Америке, с 1992 года он работает в Москве. Книга «Две России» для историка стала продолжением работы его отца, также посвятившего один из своих трудов судьбе России.

– Книга вызывает вопросы с ходу – какие такие две России? Подразумеваются Россия советская и антисоветская, если говорить упрощенно, – с таких разъяснений начал историк презентацию своего труда. – Первоначальный наш замысел был писать о российском сопротивлении.

О французском сопротивлении написано много, даже о немецком сопротивлении, которое по сравнению с нашим было миниатюрным, написано много, а про наше цельным обзором не написано ничего. Есть книги по отдельным этапам, в основном про белое движение. Но ведь белым движением сопротивление не кончилось, оно перешло в крестьянские восстания, выступления против коллективизации, затем в так называемое освободительное движение времен войны, затем восстания послевоенного времени, в частности, в концлагерях, затем было диссидентство, и завершилось все августом 1991 года, где как будто бы сопротивление одержало верх. И потому логичным бы было, чтобы страна, которая выросла из событий августа 1991-го, знала свою родословную.

Но когда авторский коллектив занялся темой сопротивления, историки увидели, что только про сопротивление писать невозможно – непонятно, чему же люди противились. Поэтому решили писать «про обе чаши весов» – обе стороны происходившего в стране.

Две России и три гражданские войны После нескольких лет работы и появились на свет «Две России». Эту книгу авторы даже предлагают в качестве альтернативного учебника истории для высшей школы. Чем же ее содержание отличается от привычного изложения событий? Пушкарев отмечает несколько пунктов.

Говоря о гражданской войне, он обращает внимание на то, что «народ ее активно не хотел» – значительного количества людей, готовых бороться с большевиками, изначально не было. По версии Пушкарева, спровоцировала несколько лет войны сама новая власть.

– После октября 1917 года были короткие вспышки сопротивления: московское восстание неделю длилось, в Иркутске три-четыре недели было, в Питере – один день, но эта первая вспышка заглохла, и в феврале в Кубанские степи с Корниловым ушло ровно четыре тысячи человек.

На всю Россию четыре тысячи человек ушло в белое движение! Народ не хотел воевать.

Но открылась возможность голосовать. Весна 1918 года прошла под знаком выборов в местные Советы. И на выборах в них в 26-и, кажется, городах той части России, которая была занята коммунистами в то время, коммунисты потерпели полное поражение.

От 60 до 80 процентов голосов получали эсеры и меньшевики. Создалась опасность, что если так дальше пойдет, то следующий съезд Советов сможет демократическим путем послать ленинское правительство в отставку, что ему весьма не нравилось. И потому началась атака на местные Советы. Она заключалась в том, что сначала эсерам и меньшевикам запретили быть делегатами местных Советов, а потом их начали разгонять силы ЧК, то есть начались действия, провоцирующие уже не голосование, а военное сопротивление, – рассказывает историк.

Так, в Ярославле и Ижевске восстания произошли потому, что коммунисты разгоняли избранные местным населением Советы. Затем Троцкий спровоцировал на конфликт чешский корпус, находившийся в России после первой мировой войны.

– Троцкий объявил, что любой чех, захваченный с оружием в руках, будет расстрелян. Чехам, откровенно говоря, русская гражданская война была до лампочки, им не хотелось встревать во внутрирусские дела, но раз их обещали расстреливать, то они поднялись против большевиков и очистили Транссибирскую магистраль, помогли местным дружинам и эсерам установить антисоветскую власть, и это было первым поводом к широкомасштабной гражданской войне. Вторым было расказачивание на Дону, в результате чего донское казачество, которое готово было идти за большевиками, повернулось против и обеспечило тыл Деникину и Врангелю, – указывает на ошибки большевиков Пушкарев.

Второй приступ коллективизация Согласно официальной версии нашей истории, эта гражданская война для России была единственной, но, по оценке Пушкарева, за двадцатый век населению пришлось пройти через несколько подобных трагических периодов войны внутри страны. Так, вторая гражданская разразилась в период коллективизации. Спровоцировали ее опять сами власти, указывает историк: – По первому пятилетнему плану предполагалось за пять лет коллективизировать20 процентов хозяйств. И вдруг в декабре 1929 года Сталин объявляет сплошную коллективизацию, к которой вообще административно не было никакой подготовки. Все свидетельствует о том, что этот шаг был сталинским экспромтом.

Еще за два года до этого возобновились насильственные изъятия зерна по ценам вдвое ниже рыночных, и крестьяне начали коммунистов просто убивать. В 1928 году 700 человек, а в 1929-м – 1300 было убито. Это Иосифу Виссарионовичу не понравилось, он перетасовал карты и начал всеобщую коллективизацию, которая вылилась в то, что называют второй гражданской войной.

Отечественная, она же третья гражданская Последствия коллективизации аукнулись в 1941 году, считает историк: – Многие крестьяне говорили после коллективизации, что, если начнется война, они за такую власть воевать не будут, и осенью 1941-го они осуществили свое обещание.

Массовые сдачи в плен и все прочее, что происходило в первые месяцы войны, они непосредственно связаны с коллективизацией. Насчет войны: мы хотим показать, что, да, она была действительно Отечественной войной, потому что это был гнев народа, который поднялся на защиту своей страны, когда уже дошли до Сталинграда и дальше уже отступать нельзя было. Но это была не только Отечественная война, потому что до нее, а отчасти и во время, были явные признаки войны гражданской.

Третья гражданская война, указывает Пушкарев, проявлялась на всей оккупированной территории в борьбе с партизанами. «С партизанами воевали в основном свои же, которые защищали деревни от набегов партизан. И была стихийная запись в немецкие войска. В Сталинградской битве, это очень немногие знают, погибло 50 тысяч русских на немецкой стороне.

Так что была война гражданская, которая шла одновременно с Отечественной», – говорит историк. Ну а последний этап Великой Отечественной он называет явно завоевательным и в качестве обоснования этой точки зрения приводит отношение стран Восточной Европы, которые существование в Советском государстве теперь называют оккупацией.

– Первоначальный замысел Сталина был в том, что война ему нужна во имя мирового коммунизма, который удастся войной между капиталистическимистранами продвинуть вперед, – указывает Пушкарев.

На вопрос о том, как отреагируют идеологи разворачивающейся сейчас в стране кампании «по борьбе с фальсификацией истории» на высказанную в его книге точку зрения, Пушкарев отвечает, что обвинений в фальсификации не боится, потому что уверен в правдивости своей точки зрения: – Когда сейчас говорится о том, что СССР ничем не отличался от нормальной державы – они заключали с Гитлером союзы в Мюнхене, а мы с Риббентропом в Москве, это обыкновенная державная политика, – это как раз и есть фальсификация истории, потому что СССР не был таким же государством, как все. Он был государством нового типа, а суть новизны была в том, что его ядром была компартия, которая входила в Коминтерн. А целью Коминтерна была мировая революция, и Сталину война была нужна как средство ускорения мировой революции. Его действия надо рассматривать именно в этом ключе, а забывать про это и делать вид, что ни к какой мировой революции мы не стремились, а были пушистыми и белыми, как все, – это и есть фальсификация истории.

Лидия ПЕХТЕРЕВА.