– Скорей, идём, бежим, – голос Наташки в трубке дрожал. – Давай к обрыву Волги быстрее сходим! Оттуда наверняка видно, как горит! Мы тётке ещё в час дня звонили! На работе она была. А сейчас вот уж сколько времени — и ответа нет! Я вообще тут до матери никак дозвониться не могу! Ни мтс ни берёт, ни мегафон! Она сейчас ещё вообразит, что и со мной что-то случилось!

Мать Наташки живёт в деревне неподалёку от Ульяновска. А тётка и двоюродный брат живут в Заволжском районе регионального центра, и трудятся в одном из цехов арсенала, вести о котором за последние несколько дней не сходят с теле и радиоэфиров.

Сейчас не сходят. А вот первые часы, когда замолкли телефоны и никто не знал, что именно произошло, этой информации как раз-таки и не хватало.

На фоне этой информационной пустоты передача прямой трансляции телефонных звонков очевидцев, звучавшая по одного из центральных радиоканалов звучала прямо-таки каким-то диссонансом.

– Здравствуйте, я из Мирного звоню, – звучал в эфире мужской голос. – Это несколько километров от Ульяновска. У нас тут затор на дороге. Люди, вместе с детьми выходят из машин и идут по дороге по направлению к городу.

– Здравствуйте, я в центре города нахожусь, – опять в эфире мужчина. – Тут зарево, люди по улицам мечутся, что произошло — никто не знает.

– Здравствуйте, когда рвануло, я около моста в машине был, – вступает в диалог ещё один автовладелец, оказавшийся на улице в час икс пятницы под знаковым номером. – Машины прямо-таки подскочили.

– Мы только что пытались связаться с правительством области, – вступают в разговор радиожурналисты, ведущие прямой эфир. – Нам ответили, что никаких комментариев давать не будут, поскольку на это не было указания федерального центра. Так что мы по-прежнему ждём ваших звонков. Все, кто был очевидцем события, звоните нам, рассказывайте, что у вас происходит!

– Всё у нас хорошо, – звучит в эфире новый, и, опять-таки, мужской голос. – Я вообще не понимаю, что вы здесь нагнетаете! Я сейчас в центре. Всё у нас спокойно, всё в порядке, народ сохраняет спокойствие. Это вы что-то пытаетесь каких-то страшилок набрать!

– Да ну что вы, мы вам прямо завидуем! – опешивает корреспондент. – У вас там всё взрывается, зарево во всё небо, а на улицах спокойствие и порядок! Просто-таки железная выдержка у людей!

Всё это время Наташка нервно меняет сим-карты в телефонной трубке. А затем, заметно успокоившись после того, как мы вновь сходили к обрыву и узрели с нашего правого берега, что пожар ощутимо сдал, отправилась к ещё одной двоюродной сестре — держаться за руки и переживать.

Я увидела Наташку лишь следующим утром. Она поспешила меня успокоить: заверила, что тётка жива, и даже вполне здорова.

– В бункере они всю ночь просидели, – торопилась она поделиться подробностями. – Военном, том, что со времён войны остался. А во время взрыва, говорит, в цеху находилась. Рассказывает: как рвануло, так все в ступоре застыли. Даже и не поняли толком ничего. А потом приходили в себя, если так можно сказать, уже в бункере. Я теперь к ним год в гости не поеду! Страшно!

Информационные сообщения о чрезвычайной обстановке за подписью всяческих администраций начали приходить абонентам различных операторов спустя почти сутки. Слава богу, что собственные глаза, сарафанное радио и радио федеральное, на федеральном уровне находящееся и поэтому, видимо, этого уровня не опасающееся, оказались гораздо более мобильным средством оповещения, чем всё, что оказались в состоянии предложить отцы как города, так и региона.

Екатерина НОВИЦКАЯ