Для известного переводчика и поэта, которому пришлось несколько лет в детстве прожить в нашей области, Мелекесс, ныне Димитровград, на всю жинь запомнился проклятым городом.

Поэт и лингвист Геннадий Русаков хорошо известен не только в нашей стране. С 1967 года он работал синхронным переводчиком в секретариате ООН в Нью-Йорке и Женеве, трудился в Комитете за европейскую безопасность в Москве, в МИДе. Известен Геннадий Русаков и переводами литературных произведений. Он переводил северокавказскую поэзию и прозу, занимался переводами европейской и американской классики, старинной итальянской поэзии, современной канадской и люксембургской литературы.

Но прежде чем начать переводить чужие произведения, Геннадий Русаков сам занялся поэтическим творчеством. Причем довольно успешно.

Впервые его стихи были опубликованы в периодике в 1955 году – начинающему поэту тогда было всего 17 лет. А в 20 лет, когда вышла его первая книга стихов «Горластые ветры», Русаков написал «Мне двадцать. Я уже поэт».

За последующие годы он издал семь своих сборников, получил премию журнала «Знамя», премию Аполлона Григорьева и сам стал объектом перевода – его стихи печатались не только на русском, но и на французском языках. Высоко творчество поэта ценил Арсений Тарковский, которого считают учителем Русакова.

Лихачество, с которым совсем еще юный Русаков позволил себе называться поэтом, легко объяснимо ходом его жизни.

Его отец погиб в начале Великой Отечественной под Ленинградом, когда сыну было три года, мать скончалась от воспаления легких в 1943-м. Мальчишка, у которого осталась только бабушка, попрошайничал и жил на улице.

После войны бабушка отдала его в детдом, чтобы спасти от голода, но и оттуда он несколько раз сбегал. А потом случилось чудо, указавшее, что не такой безнадежный жизненный путь приготовлен для этого мальчишки. В 1950 году 12летний Гена написал самому Иосифу Сталину. Правильно выстроил текст: упомянул о героически погибшем отце и желании продолжить начатое им дело по защите Родины и попросил определить его в суворовское училище. И генсек на просьбу ребенка откликнулся. Печататься в газетах Русаков начал именно в училище, а к его окончанию была готова и первая книга стихов поэта. Ее выход определил его дальнейшую судьбу – вместо обещанного выполнения долга по защите Родины он поступил в Литинститут. Правда, неспокойное прошлое помешало окончить престижное учебное заведение. «Мне надоели разговоры по принципу: «Старик, ты – гений, я – тоже гений», – объяснял свой поступок в одном интервью поэт.

В другом разговоре с читателями Геннадий Русаков признавался: «Я очень рад, что у меня плохая память.

Если бы я помнил все хорошее, что здесь говорилось обо мне в течение одного вечера, то я был бы очень несчастным человеком, я бы думал о себе то, чего о себе думать не надо». Но сказать «спасибо» своей плохой памяти поэт мог не всегда. Так, тема сиротского детства стала одной из главных на протяжении многих лет его творчества. А вспоминая детство, поэт каждый раз рассказывает и о прошлом нашей области времен войны.

Перед началом Великой Отечественной его родители работали в Мелекессе, ныне Димитровграде, там умерла его мать, там он начал беспризорничать.

Вспоминая те годы, поэт повторяет засевшее, видимо, очень глубоко – «проклятый Мелекесс». Среди его интервью упоминаний нашего города можно найти немало. К примеру, следующее: «В это время Мелекесс, где я жил, был городом, в котором половина жителей сидит, а вторая ждетотсидки. С гордостью говорили: Одесса – мама, Ростов – папа, а Мелекесс – их сын родной». А в стихах образ города буквально преследует поэта: «Пора. Пора вернуться в пятьдесят девятый, в позор сиротства, в гиблый Мелекесс», «Все я помню: города и веси, волгодоны, планы и гробы… Бабка голодает в Мелекессе. Я при деле, но легчаю в весе на глазах у нищенки-судьбы», «Ой ты, мама-родина, тополиный лес! В сумерке смородинном город Мелекесс». Есть у Русакова и целые стихи, посвященные незабывающемуся городу. В них «проклятый» поэтом Димитровград вполне узнаваем и сейчас: «Совсем не спящему, мне снится проклятый город Мелекесс. Пруды, бульвары, пивзаводы…», «Город лживый, нелюбимый.

Немилый – пивзаводы, Литейка, пруды… Эти пьяные липы горсада, этих чайных татарских содом. Даже помнить об этом не надо – как-нибудь, перед смертью, потом…».

Лидия ПЕХТЕРЕВА