Долгожданное мирное время, начало пятидесятых годов. Отстраиваются города, разрушенные в годы Великой Отечественной войны, закладывается фундамент ракетно-ядерных сил СССР. А в самом сердце России, в Ульяновской области , в селах вручную убирают рожь…

Ранним июньским утром Нина Сазонова добралась наконец до своего родного села Короткого. Село утопало в зелени садов, сквозь которые проступали соломенные крыши домов. А за садами выглядывали большие желтые полосы – поля ржи. Июнь уже подходил к концу, и наступила горячая уборочная пора.

Три года назад Нина поступила учиться в медицинский техникум в областном центре и теперь приезжала в родное село на каникулы как девушка городская. Темноглазая, черноволосая красавица, она спешила в это утро и к родителям, и к подругам детства, чтобы узнать сельские новости и поделиться городскими, и как-то ко всем сразу: избыток чувств и молодость переполняли ее. Утренний воздух начинал уже дрожать, предвещая дневную жару, когда она подходила к родительскому дому.

У Сазоновых был большой участок земли; сеяли они, как и все, различные овощи и рожь. Глава семейства Кузьма Прокопьевич уже успел скосить рожь, собрал ее в снопы, высушил и собирался молотить.

Молотили рожь цепами. Кто знает сегодня, что такое цеп? Это просто большая палка, к концу которой цеплялась маленькая – ею-то и молотили по снопам ржи, выбивая зерно.

В это лето из большой семьи Сазоновых дома остались только мать да отец – дети разлетелись учиться кто куда. И родители очень обрадовались приезду младшей дочери: помощница вовремя прибыла. И подружки уже ждали Нину и прибежали просить родителей:

– Тетка Фекла, пустите Нину с нами купаться, мы искупаемся – и обратно.

– Ой, не знаю-не знаю, – закачала та головой и посмотрела на мужа.

Он отказал наотрез:

– Вы же видите – у нас молотьба. Какое купанье? У нас работы много.

Кузьма Прокопьевич был человек обстоятельный, фронтовик. За житейскую рассудительность, а также знание Библии, доставшееся ему в наследство еще от мальчишеских, дореволюционных лет, прозвали его на селе Соломоном. Много ему всего довелось хлебнуть на своем веку. В 1943 году был он тяжело ранен. Пуля задела ему руку – он как будто хотел защититься – пробила святой образок в левом нагрудном кармане гимнастерки и ранила в грудь. Долго он маялся по уральским госпиталям и вернулся в село уже после войны: «Повезло Соломону или умудрился он как-то перехитрить свою смерть?»

Но хоть Соломон и отказал, девчата не уходили, продолжали упрашивать: «Мы только туда и сразу назад». И он сдался, коротко сказал дочери:

– Ладно, туда и назад, пока мы тут подготовимся, ты чтоб вернулась.

– Папа, буду, – обрадовалась она, и девчата поспешила за село, на реку, на широкий речной плес, излюбленное место отдыха молодежи.

А Соломон начал готовиться к молотьбе. Так же, как это делалось в русском селе, наверное, и сто, и двести лет назад. Сначала весь крестьянский двор вымазывается коровяком (раствором коровьих «лепешек»), ему дают высохнуть, и он становится гладким и чистым. Потом по двору расстилается большое домотканое полотно, на него кладут снопы, и можно начинать молотить…

…На речном плесе было весело. Жара, а в глубине реки холодные струи, на отмелях желтый песок, а трава мягкая, как шелк. Молодежь купалась и загорала, и заигралась, конечно. И Нина забыла, что обещала. Мать встретила дочь с укоризной:

– Ну, где же ты была так долго, Нина?

А Соломон молча взял заранее приготовленную и припрятанную на заборе тонкую гибкую лозину и этой лозиной так же молча протянул дочь по спине раз, второй… Мать хотела заступиться, а Соломон ей: «Уйди!»

Поплясала лоза по спине дочери, пока вся в слезах не спряталась она в хате, и родители продолжили молотить вдвоем. Посидела–посидела Нина в одиночестве, вытерла слезы, огляделась вокруг, о чем-то задумалась. Глиняный пол приятно холодил ноги, из угла глядела на нее знакомая с детства икона. Потом она коротко вздохнула, взяла цеп и вышла во двор:

– Пап, прости меня, пожалуйста…

– Все, забыли, молотим.

И сразу веселее застучали три цепа во дворе Соломона. И действительно он «забыл» и не попрекал больше этим проступком дочь. И все пошло своим обычным порядком. Тем порядком, какой был в этом селе, наверное, и сто, и двести лет назад.

С тех пор много воды утекло в той речке с плесом. Нина Кузьминична закончила медицинский техникум и осталась жить в городе, вышла замуж и вырастила своих детей. Они завели свои семьи, и появились на свет уже ее внуки. Давно нет на свете Соломона и его Феклы. Да и само село, говорят, дышит на ладан – все меньше в нем жителей.

Вот только Нина Кузьминична, когда вспоминает свою молодость, всегда вспоминает и эту молотьбу. «Долго у меня были рубцы от той лозы, и до сих пор я ее помню. Хотя никакого увечья не было. Вот был урок – на всю жизнь». И при этом плачет, и улыбается…

Виктор КАМЕНЕВ