Вы когда-нибудь участвовали в археологических раскопках? Если нет, но очень хотите, такая возможность у вас есть. С 7 июля и до исхода лета Межрегиональная молодёжная научная экспедиция проводит в Ульяновском районе археологические раскопки древнего поселения. Один день в составе экспедиции в поисках артефактов провёл и наш корреспондент.

В лагере археологов, разбитом в паре километров от села Новая Беденьга, проживают ребята из трёх городов – Самары, Тольятти и Ульяновска. Студенты-практиканты, аспиранты и добровольцы – всего около 150 человек. На волонтёрских началах нести нелёгкое бремя археолога может любой желающий в возрасте от 14-ти лет. Что для этого нужно? Нештопаная палатка и желание работать. Для тех, кому интересна история, кто хочет своими руками отыскать, откопать, отрыть вещь, которую держали в руках люди веков эдак 15 назад, последнее условие испугать не должно. Лопаты, кстати, вам вручат на месте.

История в квадратах

Добравшись до рукотворных ворот, мы застали лагерь ещё полусонным: его обитатели, не спеша, выходили из палаток и шли прямиком к воротам. Выяснилось, что вокруг становища архитуристы выстраивают плетень – ни дать ни взять, как на хуторе. От кого огораживаются юные археологи, мы узнаем позже, а пока – найти бы руководителя экспедиции…

– Леонид Александрович уже на раскопе, – отвечают нам. – Лесом идите…

Лес выдался редким, на треть с пожелтевшими от жары листьями, с роями жалящих насекомых и гулким эхом от стука далёкого топора. Потянуло влажным запахом грибов, и скоро тропка и впрямь привела на поляну. На поделенном на ровные квадраты участке работали около сорока человек: кто с лопатой, кто с измерителями и щётками. Само место археологических работ называют «раскоп» – на него-то мы и вышли. На каждом квадрате два на два метра, глубиной около 30 см, слой за слоем ребята счищали землю. Лопатами отбрасывали грунт за пределы квадратов, оставляя между секторами узкие тропки – бровки, по ним можно пройти, здесь же можно присесть, зарисовать место обнаружения находки. Саму находку тоже рисуют, не доверяя даже фотоснимку, на котором не всегда могут быть отчётливо видны отдельные черты и трещинки найденного фрагмента. Говорю «фрагмента», потому что, вопреки дилетантскому мнению, найти целый экземпляр на этом месте нереально – слишком древнее поселение раскапывают археологи.

– Место, где мы с вами сейчас находимся, с десятого века не заселено человеком, – рассказывает Леонид Александрович Вязов, руководитель экспедиции, старший преподаватель кафедры истории Тольяттинского государственного университета. – Этот уникальный памятник эпохи великого переселения народов сохранился с III века нашей эры. Нами обнаружены материалы трёх эпох – с III по IX века. Нельзя сказать точно, какие народы здесь проживали, сменяя друг друга. Применительно для этого периода не используют определения «славяне» или «тюрки». Условно можно сказать, что в III-V веках здесь жили праславяне, а также обитали народы с Поднепровья, с Приуралья. Находки на этом раскопе условно относят к именьковской и болгарской культурам. Мы предполагаем по уже найденным вещам, что здесь было расположено неукреплённое селище.

Что можно найти на небольшом участке, да ещё и на такой глубине? Ведь работа археолога, благодаря кинематографу, представляется сродни чуть ли не профессии шахтёра – всё ценное, кажется, запрятано глубоко.

– Смотрите, сантиметров 5-10 от поверхности – дёрн, растительная прослойка, – показывают лезвием лопаты археологи, – Следующие 7-10 сантиметров – почва, а далее – твёрдый глинистый слой.

– Значит, артефакты хранятся в среднем слое?

– Совершенно верно. Самая частая находка на этом участке – фрагменты керамических изделий – черепки амфор, кувшинов. С начала раскопа найдено 1,5-2 тысячи кусков керамики. Но даже по небольшому кусочку можно определить, к какой культуре относится изделие. Например, ребро на черепке для посуды делали только народы Поднепровья. Неровная структура фрагмента – тоже показатель. Значит, горшок обжигали на костре, а не в горне.

Помимо посуды, археологи отыскивают на этом раскопе предметы быта: пряслице, которое использовали для прядения нити, украшения вроде браслета или застёжки для одежды – по ним легче определить время изготовления. Дело в том, что в древние времена мода тоже была изменчивой. Например, популярность тех же браслетов для женских рук сменялась примерно каждые 20 лет, так что средневековые модницы поставили задание современным археологам определить, в какую эпоху что носили. Иногда даже самая мелкая находка помогает сделать большое открытие и разгадать сразу несколько загадок.

– В прошлом году мы обнаружили на этом месте застёжку для плаща -на глубине всего двух сантиметров, -рассказывает Леонид Вязов. – Благодаря ей мы определили целую эпоху. Так что понятия «мало» или «много» применительно к археологической находке вообще не существует. И вообще, любой памятник истории всегда больше ставит вопросов, чем даёт ответов. Новая находка – новый вопрос, новая гипотеза. Понимаете, даже если бы мы нашли здесь не кусок горшка, а многотомное собрание сочинений древних народов, где бы они подробно описали, как они жили, вопросов бы не стало меньше. Этим и интересна археология. И этим интересна эпоха великого переселения народов – время неопределённости, хаоса. Понять, кто, куда, зачем переместился, как обосновывались на новом месте, как покидали свои дома – это же так увлекательно!

Дорога молодых

Легко верится в заинтересованность учёного, у которого за плечами 16 лет экспедиций, множество научных работ и планов. Но что заставляет молодых, вместо пляжного отдыха и долгожданных каникул, терпеливо рыть траншеи посреди леса, отбиваясь от пчёл, и радоваться каждой новой находке?

– Я рисую на карте место, где был найден артефакт, – говорит Катя.

– Веду замеры участка, иногда зарисовываю найденные предметы. Я родом из Самарской области, учусь в Казанском университете, а вот на раскопки приехала в Ульяновский край. Зачем? Интересно же! Сложно передать словами, здесь надо просто быть.

В это время как раз закончился перерыв, и археологи, последний раз передав друг другу по кругу кружку с водой, принялись каждый за своё дело. Из разных городов они собрались здесь, чтобы хоть на небольшом участке, по сути, чужой земли воссоздать ту далёкую эпоху, разгадать хоть одну из её тайн и своими руками прикоснуться к Истории. Все находки, даже самые мелкие и невзрачные, несут к Лене – упаковать в отдельный пакетик как вещдок.

– Я доброволец, второй раз в экспедиции, – рассказывает Лена. – В прошлом году была на раскопе в селе Большая Рязань Самарской области, хотя сама из Тольятти. Планирую в будущем заняться научной работой и этот опыт мне пригодится. Здесь же мне приносят находки и тут же их подписывают: где, на каком участке было обнаружено. На раскопе мы работаем с 9 до 13 часов, потом возвращаемся в лагерь, где оставшаяся группа ребят всё это время ведёт хозяйство – готовят на всех обед, работают с находками. После обеда у нас время отдыха, а потом – реконструкция.

По образу и подобию

Прямо у кромки леса недалеко от лагеря археологи выстраивают поселение, подобное тому, что было на этой территории 1500 лет назад. Те же деревянные постройки с крытой травой крышей, плетни, те самые, что возводили утром. Даже посуду ребята готовят вручную по тем рецептам, что и древние люди. По найденным фрагментам восстанавливают оригинал, а после с него лепят свои кувшины и горшки. Скоро эта утварь появится на столах восстановленных жилищ. Такое воссоздание «откопанной» эпохи и есть реконструкция. И чтобы она прошла успешно, важно донести каждую находку. К тому же, за найденные артефакты надо отчитаться перед Институтом археологии РАН и Росохранкультурой. Разрешение на ведение раскопок выдаются этими же учреждениями, им же отправляются все находки – для экспертизы и установления подлинности. После артефакты будут переданы в фонды Ульяновского краеведческого музея. Что и говорить, настоящим учёным не избежать номенклатурных проволочек. Иное дело чёрные археологи – вот кому плевать на разрешения.

– Нет памятника, где бы ни «поработали» искатели, как они сами себя называют, – говорит Леонид Вязов. – Если законодательство их не остановит в ближайшее время, через 30-40 лет для археологов вообще ничего не останется, и таких экспедиций, как наша, уже не будет. Расхищение исторических памятников – это преступление, но законы так устроены, что привлечь чёрного археолога можно, лишь схватив за руку на месте, где он с лопатой или металлоискателем отыскивает артефакты. И то он может доказать, что не золото ищет, а картошку копает. Из многих регионов России археологические находки вывозят мешками, попросту потроша исторические памятники. Унеси чёрные археологи с этого участка хоть одно украшение – всё, эпоху было бы не воссоздать, и весь труд оказался бы напрасным. Только на территории Ульяновской области орудуют человек 200-300 искателей. У них есть свои форумы в Интернете, где они, не скрываясь, обмениваются опытом. Для них это хобби, развлечение, азартная игра, а для науки – невосполнимая утрата и вообще удар по археологической работе как таковой…

Поэтому-то так болеют археологи за каждый черепок, найденный в земельной утробе.

– Обо всех находках нашей экспедиции знает Ваня, – на прощание заверили ребята. – Придёте в лагерь, спросите его – он вам про каждый кусок расскажет.

Коммуна под открытым небом

В лагере в это время жизнь шла своим чередом. Дежурные уже мешали похлёбку в нескольких чанах на костре, носили воду и мусор. Прямо у входа – большой синий шатёр, там-то и заверено мне было обнаружить загадочного «Ваню, который всё знает». Палатка казалась настоящей временной дырой: компьютер здесь соседствует с древними горшками, коробки с надписью «Раскоп №…» установлены друг на друге вперемешку с проводами, и всюду пакеты с находками, как в архиве. Счастливо найденный Иван Нерушин, как выяснилось, готовится поступать в аспирантуру Самарского университета. Для наработки опыта поехал в экспедицию – теперь он отвечает за очистку и восстановление находок.

– Все найденные предметы делятся на две группы, – поясняет Иван, – массовые находки и индивидуальные. К первым относятся керамика, кости – животных, в основном, – дружелюбно прибавил археолог.

– Индивидуальные – это вещи. Вот, к примеру, булавка для скалывания одежды. С черепками другая работа – их необходимо отмыть…

И вот Иван уже ведёт нас в соседнюю палатку, где, не разгибаясь, сидят три девушки и старательно моют в тазу каждый черепок, каждую косточку. Всё нужно очистить от вековой грязи и оставить сушить под палящим солнцем. Когда фрагменты подсохнут, начинается ещё более трудоёмкая работа – все черепки надо подобрать друг к другу, то есть по возможности восстановить сам сосуд.

– Археологи подбирают кусок за куском, как паззл, и склеивают, – поясняет Ваня. – Удача, если получается собрать хоть половину сосуда.

И всё же несколько почти готовых сосудов в коллекции лагеря уже есть, одна почти готовая амфора внушительных объёмов сушилась неподалёку, ожидая продолжения своей сборки. Может быть, в этих рядах сохнущих черепков сохранились и её частички. Удивительно видеть среди бесформенных осколков исторически ценные подобия дна или крышки, кусочек кости и крохотный уголёк.

– У народов, что населяли эти места, в традиции была кремация, – заметив мой интерес к углю, добавил Иван. Уголёк я спешно оставила. Пора бы и лагерь осмотреть. Помимо коммуны из палаток, ребята соорудили в поле футбольную площадку, общую столовую под навесом и даже душевую кабину – всё, как в городе, разве что сотовой связи нет. Но стоит только выехать за пределы лагеря – тут же появляется связь, и время снова заявляет о себе. Только История кажется чуточку ближе.

Екатерина ПОЗДНЯКОВА