2011 год – юбилейный в деле освоения космоса человеком. Ровно полвека исполняется с момента полета Юрия Гагарина на околоземную орбиту. Впрочем, легендарное для всего мира «Поехали!» мог сказать совсем другой человек. Житель Ульяновска, подполковник запаса Анатолий Павлов (на снимке), служивший 50 лет назад на Байконуре, вспоминает, что решение отправить первым в космос именно Гагарина принималось в последний момент.

«Мне бы в море, а не в космос»

Вообще-то Анатолий Андреевич собирался служить на море. Военное образование он получал на Украине, в училище морской авиации. Во времена его молодости была прямо-таки мода на морскую авиацию. А его отецфронтовик был знаком как раз с начальником профильного училища. И сын буквально напросился туда.

Учился в нем на летчика на «ТУ16» – стратегического бомбардировщика с ядерными ракетами. Специалистов готовили высшего класса: в случае необходимости они должны были долететь до США, сбросить ракеты и вернуться на место дислокации. Выпускники, вспоминает Анатолий Павлов, были полны романтики – море, авиация…

А после выпуска их поджидало разочарование – предложили пойти в пехоту, в ракетные войска стратегического назначения.

Пришлось соглашаться. И не зря – служба, хоть и была на суше, оказалась связана со все приближавшимся к человеку космосом.

Это вам не Аргентина

Так в 1960 году и попал выпускник училища морской авиации на Байконур. Но это мы сейчас знаем, что такое Байконур. А тогда полигон в целях сохранения секретности имел сразу несколько названий – Ленинск 9, Москва 400. Военные, выходя в степь на прогулку, вспоминает Анатолий Андреевич, и вовсе сочинили песню с местным названием: «Я – в Чуратаме. Холодина, хоть ложись и помирай. Это вам не Аргентина, а Казахстанский край». Песенка получилась незаконная – с упоминанием секретной информации.

Хотя в США о местонахождении космодрома, конечно же, знали. Бывало, выйдешь ночью прогуляться а спутники американские низко-низко летят, все фотографируют, рассказывает Павлов. По международным соглашениям, сделать с ними ничего нельзя было – только кулаком с секретного объекта погрозить.

Космонавтов выбирали в последний момент

На Байконуре Анатолий Павлов работал с радиотелеметрией – с помощью специального оборудования передавал сигнал о том, что происходит во время запуска. Понять из передаваемого ему ничего было нельзя непосвященному человеку – информация шла в двоичном коде, то есть зашифрованная в нулях и единицах.

Запусков было очень много. Они происходили буквально каждый день, и обычно пуск приходился на 3-4 часа утра. Работал Анатолий Андреевич и в то время, когда отправляли в космос Гагарина. Правда, он служил на другой стартовой площадке. Но первого космонавта видел. И слух, ходивший по космодрому, слышал. Говорили, что Сергей Королев первым в космос хотел отправить Германа Титова. Но тот якобы переволновался, поэтому и пал выбор на Гагарина.

Королева военные на Байконуре вообще видели часто. Он производил впечатление очень трудоспособного человека. Работать мог в любых условиях, даже ночью перед запуском ранним утром.

На время службы Павлова пришелся и полет Валентины Терешковой. Тогда, рассказывает он, до последнего решалось, кто же из советских женщин станет первым космонавтом. Перед запуском на космодром приехали сразу пять претенденток, из которых и была выбрана Терешкова.

Брежнев не смог смотреть

Впрочем, военным на космодроме приходилось быть свидетелями не только успешных запусков, но и драматических моментов. К примеру, в 1960-м году межконтинентальная баллистическая ракета взорвалась на пуске – прямо на площадке у нее запустился двигатель второй ступени. Погибло несколько десятков человек, в том числе маршал Неделин. А в газетах написали, что он погиб в авиакатастрофе. Прилетевший на расследование ЧП Леонид Брежнев не смог смотреть запись происходившего – на ней огонь буквально заливал людей.

Страшно было служить и в Карибский кризис. В разгар конфликта между СССР и Америкой, вспоминает Анатолий Павлов, ядерные ракеты уже были заправлены топливом, и военные только ждали команды из Москвы. К счастью, ее не последовало. А топливо это нельзя было просто так слить – если уж заправили, надо было запускать ракету. Ведущие ученые-химики потом приезжали колдовать над этой смесью, чтобы можно былоее утилизировать.

В шахту – на 13 лет

После службы на Байконуре еще 13 лет Анатолий Павлов нес боевые дежурства на «шахтном варианте» в части, где под землей стояли ракеты на твердом топливе. «Даже если американцы первыми пустят ракеты, мы должны были успеть произвести запуск», – объясняет он свою задачу.

К счастью, запуски были только учебными. Качество работы Павлова начальство так ценило, что не отпустило его из шахты, когда вышел десятилетний, крайний, срок работы в таких условиях.

Служить ему там приходилось со многими ставшими известными людьми. К примеру, в его расчете пуска он был первым номером, а вторым служил Анатолий Перминов, ныне глава федерального космического агентства. Он тогда был капитаном, а Анатолий Павлов – подполковником и начальником политотдела.

Перминову пришла пора майора получать, он обратился к Павлову: возьми меня к себе в штат. А тот возмутился: зачем ему в штат, если он с отличием высшее инженерное училище окончил. Насоветовал товарищу в академию военную поступать.

Так у него и пошла карьера военная.

Павлов же из шахты выбрался почти случайно – приехал к ним генерал-полковник Горчаков, изучил послужной список офицера и предложил ему идти преподавать. Анатолий Павлов согласился. Предложили ему два места – училище в Пензе и в Ульяновском училище связи.

Ульяновск офицер выбрал не случайно. Когда он еще учился в Москве, ему была предложена связанная с нашим городом диссертация «Роль ленинских памятных мест Поволжья в патриотическом воспитании молодежи». Правда, защититься по этой теме офицеру не удалось. Когда он в 1985 году собрался в Москву на защиту, объяснили, что тема уже неактуальна, и посоветовали как-нибудь ее переделать. Анатолий Андреевич махнул на эти советы рукой и уволился – ушел работать в ШВЛП.

Полина Нелидова