В Ульяновске ее хорошо знают. Будучи руководителем студии эстрадной песни «Соловушка», за многие годы она воспитала уже около 100 победителей разного рода вокальных конкурсов. Совсем недавно Ольге Нужиной было присвоено высокое звание Заслуженный работник культуры Российской Федерации.

– Моя творческая биография, если можно так сказать, началась с самого детства, – рассказывает Ольга Евгеньевна. – Я училась музыке, с медалью окончила и общеобразовательную школу. Потом поступила в педагогический институт. На протяжении целых 12 лет – еще со старших классов и до первых лет работы учителем математики – выступала с вокально-инструментальным ансамблем «Росинка», который существовал сначала при клубе Железнодорожников, потом во Дворце профсоюзов. В нем я была одновременно солисткой и гитаристкой. Помню, в те годы в «Ульяновской правде» вышла статья, которая называлась «А знаешь, все еще будет», о том, как директор школы доверил мне, молодому специалисту, восьмой класс из 27 человек, 20 из которых состояли на учете в милиции. Тогда, чтобы спасти положение, мне пришлось создать из этих ребят музыкальный коллектив. Мы занимались всеми вечерами. К концу учебного года все мальчишки с учета были сняты…

– Просто как в американском кино!

– Мало того, в этом классе все стали учиться на четверки, и школа заняла первое место в смотре искусств! Наверное, секрет в том, что к каждому ребенку нужно быть внимательнее, чтобы понять, что у него творится в душе. Потому что дети тянутся не столько к искусству, как к человеку. Если педагог им интересен, ученики тоже начинают интересоваться окружающим миром…

– Знаю, что Вы некоторое время жили, как это принято сейчас называть, в Ближнем Зарубежье…

– Когда я вышла замуж, моя музыкальная карьера резко оборвалась. Мужа-военного перевели в Белоруссию. А там – ни инструментов, ни связей. Но ноги, тем не менее, постоянно шли на звуки музыки. Однажды, чтобы преодолеть вакуум, возникла мысль пойти в местный клуб бардовской песни – и там не приняли. Так пришла мысль что-то создать самой. И вскоре у меня уже был свой состав ребят-старшеклассников, которые хотели играть на гитарах. С клубом гитарной песни нашего военного городка мы ездили в Польшу, на концерты в Минск, Брест. А потом на первом республиканском конкурсе афганской песни я сама получила Гран-при, будучи единственной женщиной-участницей. После чего на меня посыпалось множество предложений с белорусского радио…

– Но Вы все-таки решили вернуться в Ульяновск?

– Это было связано со здоровьем дочери, врачи нам так посоветовали. Все-таки Белоруссия сильно пострадала от Чернобыля. Пришлось вернуться на родину. Здесь меня сразу стали звать преподавать математику, но творчество, которым я окончательно заразилась в Белоруссии, пересилило. На дворе был 1994 год. Устроилась в шестой центр творчества учащихся в родном Железнодорожном районе, за неделю собрала новый коллектив. Пришла дворовая команда, из тех, кто носился по улице с мячом. Но через месяц мы уже давали первый концерт. Мальчишки играли на гитарах, я им подыгрывала на простеньком синтезаторе – таким был наш первый состав…

– Тогда Вы только начинали. Сегодня без Вас не обходится ни один городской концерт. Признание давалось тяжело?

– Я даже не заметила эти годы. Или мне везло на детей, которые были просто замечательные. Или мне помогало присутствие моих собственных дочерей. Наверное, мои воспитанники всегда тянулись за Ириной и Наташей.

– А каково это, когда ученики вырастают?

– У многих из них уже по трое детей. Некоторые «возвратились» на занятия в следующем поколении. С теми, кто живет за границей, переписываемся. Многие жалеют, что пришли в нашу студию слишком поздно. Другие сами встали на профессиональный путь – поступили в ульяновское музыкальное училище, в московские творческие вузы, организовали свои вокальные студии.

– Что главное в отношении педагога к детям?

– Любовь. Все, кто ко мне приходит, – как семья. Глядя на своих учеников (особенно тех, кого помню с младенчества), в шутку называю нашу студию «соловьиное гнездовье». Иногда хочется поменять название коллектива на более солидное, но ловлю себя на мысли, что такого теплого и семейного имени больше не придумаешь.

– А коммерческие вопросы в Ваши безоблачные взаимоотношения со студийцами не вмешиваются?

– Костюмы, фонограммы и поездки требуют денег. В основном мы ездим за счет родителей – со стороны за всю историю нам помогли всего лишь три раза. Люди даже кредиты берут, только чтобы отправить своих детей на конкурс. А один только взнос на участие в детском фестивале – от 12 тысяч рублей на ребенка. У меня же, в основном, занимаются дети бюджетников…

– Но ведь результат себя окупает! Эстетическое воспитание – это же важный фактор формирования не столько артиста, сколько любого развитого человека…

– Да, но не знаю, как мы будем выживать дальше. Сейчас же стоит вопрос об автономии образования. О том, что даже наши занятия в Центре творчества уже в феврале должны выйти на платную основу. Нахожусь в испуге оттого, что мои «соловьи» могут уйти из коллектива, потому что им будет нечем платить. Пока даже думать про это не хочу, ибо знаю, что многие не потянут плату. Очень переживаю за то, что нынешнее поколение детей вообще рискует быть выброшенным на улицу. У нас и без того есть разделение на ребят из элиты и прочих. Категорически не согласна! Может быть, поэтому при наборе никогда детей не прослушиваю, им главное – хотеть. Ведь в любом случае мы имеем дело с детской душой. А она все равно запоет, если стремится. И не зависит от того, в какой семье ты родился… Боюсь, что автономия перекроет возможности развития ребятам из малообеспеченных групп населения. А ведь дети ищут себя, все пробуют – разве можно отнять у них право самоопределиться, найти в себе талант, призвание на будущее?! Ведь увлеченный ребенок – это же потенциальный лидер в обществе…

– Детского репертуара сегодня хватает? Приходится часто слышать, как многие ребята поют пошловатые песни взрослых исполнителей, которые не всегда им подходят, и как бы становятся частью общего шоу-бизнеса…

– Детский репертуар всегда был. Это просто нежелание его искать. Надо находить других одержимых педагогов, своих коллег, предлагать обмен репертуаром. Я называю нас «больными» профессией. К примеру, в поисках народных песен Ульяновской области облазила весь ульяновский архив, все библиотеки, теребила управление культуры. Собирательство – важная часть нашего дела… А детский шоу-бизнес как явление – это плохо. Мы уже ездили на отборочный тур «Евровидения», на другие фестивали, так организаторы часто даже не скрывают, что их, прежде всего, волнуют деньги. Детская «Новая волна», кстати, тоже коммерческая…

– Расскажите о своей семье. Откуда такая безудержная творческая энергия в Вас самой?

– Родители не пели. Папа – подполковник, был начальником факультета училища связи. Мама работала в обкомовской больнице. На одном месте – полвека. Пришла туда подростком во время войны и перестала трудиться только несколько лет назад. У меня есть сестра, которая живет в Москве, – она художник, у нее своя школа по росписи перламутра. Племянница работает в оперном театре в столице Перу. Есть еще двоюродная сестра, которую, осиротевшую в шестимесячном возрасте, вырастили мои родители. Она живет в Рязани, работает медиком. Супруг – военный пенсионер, сейчас работает охранником в Москве. Есть еще две любимых дочери, с которыми мы с их детства все время находились вместе, даже на моей работе. Однажды, когда я пела на сцене, Наташка сидела сзади меня и настолько чувствовала себя как дома, что зал хохотал. А в возрасте трех лет мои дети сами начали выступать – то они меня ждали за кулисами, то я их. Нас даже в шутку стали называть «три сестры»… Сейчас мои дочери живут в Москве, совместно снимают квартиру. Ирина поступила в аспирантуру по социологии, пишет кандидатскую на тему фестивального движения. Выступают и в Кремле, и в Театре Российской армии, и в Лужниках, и в Олимпийском – куда позовут. Работают солистками государственного ансамбля «Русская фантазия» при правительстве Москвы.

– Что главное в жизни для матери?

– Чтобы ее дети были всегда рядом. В этом смысле я очень счастливая мама, потому что знаю, что они меня любят. Знаю, что они всегда приедут в Ульяновск, если будет нужно выручить.

– А для педагога?

– Любовь к профессии и к своим воспитанникам. И если можно было бы начать жизнь сначала, проработала еще столько же. И передала бы еще больше накопленных опыта и знаний.

Александр ФИЛАТОВ