Конечно, во вполне медицинском термине «хирургия отчаяния» ничего хорошего нет. Что касается офтальмологии, вопрос стоит так: или будет человек видеть, или… Даже продолжать не хочется. Именно в таких случаях доктора решаются на нестандартные операции. И бывает, успешно.

Все самое передовое, что появляется в офтальмологии, немедленно подхватывают и внедряют ульяновские доктора. А огромное количество больных в глазном отделении Ульяновской областной клинической больницы свидетельствует как раз о том, что людей здесь эффективно лечат. То есть идет человек за квалифицированной помощью – и получает ее.

Чтобы пациенты не платили

– Таким серьезным заболеванием сетчатки глаза, как макулодистрофия, страдает 25 процентов людей старше 75 лет, то есть четверть населения пожилого возраста во всех странах мира.

Оно неуклонно приводит к слепоте, потому что приостановить механизм развития этого заболевания пока не представляется возможным. Но воздействовать на какие-то этапы развития макулодистрофии в мире научились с помощью новых препаратов, рассказывает Ирина Ковеленова, заведующая отделением микрохирургии глаза, заслуженный врач РФ (на снимке сверху). – Самый современный препарат – люцентис, одна ампула его стоит 50 тысяч рублей. Ее делят на двух пациентов, лекарство вводят внутрь глаза – эффективность фантастическая, мы видели этих больных. В год делается одна-три инъекции. Препарат мы впервые должны получить в ближайшие два-три месяца. Пациентам, к сожалению, пока придется его покупать самим. Поэтому сейчас мы проводим большую работу, чтобы люцентис включили в стандарт обязательного медицинского страхования, тогда ФОМС компенсирует затраты хотя бы какой-то группе пациентов, которая нуждается в экстренной помощи (людям молодого возраста, тем, у кого кровоизлияние находится в острой стадии). Такая работа идет во всероссийском масштабе. В ней участвует главный офтальмолог России Владимир Нероев. Если препарат введут в стандарт при дистрофии сетчатки, то его будут применять бесплатно.

Все самые тяжелые формы заболеваний глазного яблока требуют высокотехнологичной и дорогостоящей помощи. По этому поводу есть специальный термин – хирургия отчаяния.

К ней относятся операции на заднем отрезке глаза, когда уже ничто другое помочь не может – ни лазер, ни медикаменты. Эти операции стоят от 25 до 40 тысяч, но у нас они бесплатны.

И делаем мы их уже второй год. То есть пациентам с такими нарушениями сейчас не нужно выезжать за пределы региона, так же, как и страдающим катарактой и глаукомой.

Теперь в нашем отделении есть мультиволновой лазер фирмы «Карл Цейс», который может воздействовать и на сосуды, и на кровоизлияние, и на сетчатку. Более современного лазера в мире не существует. Он приобретен за счетгоссредств в декабре прошлого года, и мы уже на нем работаем. Очень хотелось бы приобрести новую аппаратуру, которая на уровне слоев сетчатки может показать и рассказать, что происходит с глазом больного. К сожалению, такие приборы для сканирования сетчатки есть пока только в частных клиниках Ульяновска. Один прибор стоит от двух до четырех миллионов.

Но мы ждем, возможно, по модернизации получим такую аппаратуру.

Рана в четыре десятых миллиметра

Доктор отделения микрохирургии глаза, заместитель заведующего отделением Сергей Безик участвовал в недавно прошедшей в Москве всероссийской конференции «Современные технологии витриоретинальной хирургии». По его словам, ежегодно делать революцию в офтальмологии невозможно.

– Революция была, когда появилась эта витриоретинальная хирургия, около тридцати лет назад, у нас она начала активно применяться лет 20 назад, – говорит Сергей Васильевич. – При отечных поражениях сетчатки, зрительного нерва, при рецидивирующих кровоизлияниях теперь применяются новые методики операций. Они дают хороший эффект.

На конференции работала выставка медицинского оборудования, и здесь – большие шаги вперед, потому что последние пять лет ведется серьезная работа в плане минимизации травмы в ходе офтальмологических операций. Если раньше стандартным было применение инструментов калибра девять десятых миллиметра, то сейчас речь идет о применении инструментов порядка четырех десятых миллиметра. Можете себе представить, какие технологии. Конечно, травма будет значительно меньше, если разрез вместо одного миллиметра – четыре десятых миллиметра. У нас пока самые миниатюрные инструменты имеют диаметр шесть десятых миллиметра.

К нам новое оборудование обычно приходит через несколько лет, когда становится дешевле.

– Можно сказать, что ульяновским пациентам не нужно ехать в другие города для лечения, что все глазные заболевания теперь можно лечить в вашем отделении?

– Нет. Мы мало занимаемся детской офтальмологией, онкологией, пересадкой роговицы. Потому что это не самые распространенные патологии. Их лечение требует больших затрат. И развивать здесь пересадку роговицы, допустим, экономически неверно. Такая операция требуется максимум десяти пациентам в год. Их отправляют по федеральным квотам в Москву. Но все распространенные патологии мы лечим здесь, конечно.

– Когда-то ульяновцы массово ездили в Чебоксары по поводу коррекции сильной близорукости, дальнозоркости. Сейчас эти операции тоже у нас делаются?

– К сожалению, здесь задействованы очень дорогостоящие технологии, которые требуют применения дорогого оборудования. А так как эти операции не относятся к жизненно важным и необходимым, в государственных учреждениях они не проводятся. Такие операции считаются косметическими. Улучшается качество жизни пациента.

Больная тема

Это – о здании отделения микрохирургии глаза, которое устарело несколько десятков лет назад. Последний ремонт в нем делали, кажется, когда здесь лечился бывший губернатор Юрий Горячев.

Помещение, куда могут переехать замечательные доктора с новой аппаратурой, в котором смогут помогать еще большему числу больных, где пациенты наконец будут проходить лечение в нормальных условиях, с горячей водой в палатах, такого помещения в целом городе никак не найдут. Выдвигались идеи перенести микрохирургию глаза куда-то в Киндяковку или еще подальше. Больные передают эти разговоры с ужасом, считают издевательством над ними. И действительно, едут сюда со всей области, из всех районов города. Неужели для плохо видящих людей не найдется помещения в привычном для них месте, в которое нетрудно добраться транспортом из любого района?

– Я прилагаю все возможные усилия, чтобы изменить ситуацию, – говорит Ирина Ковеленова. – Я обращалась за помощью в Заксобрание, в мэрию, к губернатору, от министра здравоохранения просто не выхожу по этим вопросам. Звонила в Москву главному офтальмологу России Владимиру Нероеву, просила поучаствовать в решении проблемы. Он и глава ассоциации региональных офтальмологов написали письмо губернатору, опять этот вопрос подняли. Но результата пока нет. Нам предлагают разные помещения, я говорю, что готова идти куда угодно, последнее, что предлагали, – за Волгу, в новый город, на проспект Сурова. Мы готовы переехать и на Сурова, потому что здание может рухнуть в любой момент. Выделено 60 миллионов на ремонт по программе модернизации, их надо начать куда-то вкладывать, никак не решат – куда.

Лилия Гребенскова