Родная деревня. Здесь когда-то я бегал по зеленой лужайке, гоняли старое без резины велосипедное колесо, делали из проволоки квадратную скобу и мчались наперегонки. Других игрушек у нас не было.

Когда нам это занятие надоедало, мы шли на речку удить пескарей. В овраге, в который из века в век валили со всего села навоз, попадались жирные, крупные и красные черви, от которых крепко пахло навозом. Пескарь таких червей очень любит. Брали любую хворостинку, привязывали к ней суровую нитку, из дубовой корки делали поплавок и на конец нитки привязывали иголку. Чтобы она была похожа на крючок, зажженной спичкой нагревали острый конец и загибали. Крючок получался что надо. Не было только на крючке бородки, иногда пескарь срывался и падал в воду. Но это нас только подогревало, рыбешки клевали, как безумные, и скоро их в траве у каждого из нас трепыхалось десятка два. Рыбалка завершалась, и шли мы домой варить уху. А бабушка давала мне ковшик, и я шел на зады собирать опята. С опятами, говорила бабушка, уха будет вкуснее. Все было в удовольствие, но вот полоть картошку, поливать капусту, это, как нынче говорят, совсем было не в дугу. Но ведь картошка с капустой и осенью, и зимой были настоящей сладостью. А у бабушки на все была расхожая пословица: любишь кататься – люби и саночки возить.

Вот в этой болотине мы с Женькой Песковым поймали однажды зеленую дикую курицу. Ну, думаем, будет у нас вечером жареха на славу, а курица-то как типнет меня за палец и была такова. Эх, мать честная, все только в памяти и осталось… Все сверстники куда-то разъехались, а Женька под трактор попал. Странная картина творится с моей деревней. А если разобраться – ничего странного и нет. За деревней сразу начинается кладбище. Вот сюда она вся потихоньку и переселяется. Избы-то по обеим сторонам улицы стоят широко, а много ли надо земли человеку на вечном поселении. На могилах городская родня ставит памятники из черного гранита, друг Женька на своем граненом гранитном куске сидит, как живой.

Бывало, иду улицей, на своей завалинке сидят тетя Даша с дядей Василием. Посидим, поговорим. Сейчас сидит только один дядя Василий – прошлым летом тетя Даша ушла на вечное поселение. Присел я к старику и вдруг вспомнил сказочку детского писателя Аркадия Гайдара, «Горячий камень» называется. Кратко я рассказал дяде Василию про этот камень. На него наткнулся один пацан, который залез в колхозный сад. А его и поймал сторож. Ивашка Кудряшкин оббил глину на камне и прочитал: «Кто снесет этот камень на гору и там разобьет его на части, тот вернет свою молодость и начнет жить сначала». Вытащил Ивашка горячий камень на гору. Пришел дед, поглядел и говорит, что не будет он разбивать камень, у него жизнь сложилась, как нельзя лучше. И рассказал, как свергали царя, как враги окружали молодую советскую республику, но он, отходя от ран, вновь узнавал, что враг опять разбит и мы наступаем.

– Вот и ты, дядя Вася, немало повидал, испытал на своем веку. А что бы тебе не порушить этот камень, и началась бы твоя жизнь сначала?

– Нет, сынок, если и была такая сказка, то она давно устарела. Знаешь, как мы повели своих лошадок в колхоз? Моему Серку, голодному, отобьют бока-то в колхозе, и идет он ко мне домой. А я повисну у него на шее, наплачусь, накидываю на него уздечку и веду на колхозный двор, а дорогой-то все его уговариваю: «Живи уж ты, бедняга, у них, а то эти большевики сгноят меня в Сибирь». Подросли мои сыновья. Нагрянула война. Меня, старика, взяли в обоз. Нагрею чан воды, стираю солдатам белье. Один солдат говорит: «Хорошо, дед, стираешь, в такой чистой рубахе не грех погибать». А Надежда Ивановна только успевает мне весточки присылать – на Ивана пришла похоронка, на Демьяна тоже прислали, младшенький Коленька погиб под Сталинградом… Так что, сынка, начну я новую жизнь скоро-скоро рядом с Надеждой Ивановной. Сызнова я ничего переживать не хочу.

Перечитал я несколько раз «Горячий камень». И, представляете, приснился он мне как-то. С горы, вытащенный для блага всех людей Ивашкой Кудряшкиным, свалился камень в болото и лег той сказочной надписью вниз, в самую жижу…

Николай РОМАНОВ