Либеральные эксперты прогнозируют политический кризис после выборов.

Тема российской модернизации продолжает волновать политиков и экспертов. Похоже, она будет дебатироваться до тех пор, пока собственно модернизация не состоится (если состоится).

Впрочем, она еще, по правде говоря, и не началась, если не считать смену властной риторики.

Поэтому в докладах многих экспертов, выступавших на июньском федеральном семинаре Московской школы политических исследований, к модернизации подмешивалась и тема назревающего политического кризиса.

Член комиссии по модернизации при президенте России, политолог Александр Аузан сказал, что в оценке текущей экономической ситуации в России околокремлевские эксперты, к сожалению, единодушны. Они считают, что корабль с названием «Россия» дал течь и медленно тонет.

Страна сползает вниз по всем стратегическим показателям и, двигаясь по инерционной траектории, в обозримой перспективе рискует стать «скучной страной», в которой живут в основном пенсионеры, да еще менеджеры, управляющие среднеазиатскими гастарбайтерами на строительстве магистрали «Китай-Европа». Фактор внешней конъюнктуры (рост цен на нефть) сегодня работает против модернизации: страна привыкла к высокому уровню госрасходов (та самая «нефтяная игла»), и кризис ее уже не так пугает. В политике идет не борьба за голоса избирателей, а противостояние «партии интернета» и «партии телевидения», причем последняя пока побеждает, потому что огромное количество людей делает выбор в пользу так называемой стабильности в обмен на лояльность властям. То есть в пользу инерционного сценария тонущего корабля. Но это не устраивает активную часть населения, которая все чаще применяет «стратегию выхода», то есть уезжает за рубеж, где ищет приложение своей энергии и талантам.

Нужен другой общественный договор, сказал Аузан, нужно признание активных групп из «партии интернета», новые дискуссионные площадки, другими словами, нужно «предложение» модернизации в ответ на спрос на нее, но это требует политической воли.

Рассуждения о модернизации начинаются, когда скрыть отсталость невозможно. Для модернизации нужно несколько вещей: признание, что «так жить нельзя», осознание величины разрыва между желаемым и действительным, поиск средств и инструментов для преодоления этого разрыва. Основная развилка модернизации: по какому пути она пойдет – по авторитарному (сверху) или демократическому (снизу)? Поэтому главное, что имел в виду, но не мог сказать приближенный к Кремлю политолог Аузан, – это то, что демократическая модернизация непредсказуема, это дорога в неизвестное.

«Так жить нельзя». А как – так? Диагностика настроений в обществе – это работа социологов. О том, как менялось самочувствие россиян в последние годы, рассказал директор «Левада-центра» Лев Гудков. Сегодня определяющим термином для этих настроений является тревога. В 2000-е годы люди мирились со сворачиванием демократии на фоне растущих доходов. С лета 2008 года тревога в обществе начала крепчать. Кризис «оправдал» дурные предчувствия, впрочем, его удалось погасить массовыми бюджетными вливаниями. Но тревоги гражданам добавили: аномальная жара и пожары; кризис доверия власти в связи с травлей Лужкова; станица Кущевская, обнажившая сращивание милиции, судов и криминала; выступление молодежи на Манежной площади как выражение «смещенной агрессии», при которой социальный протест против коррумпированной власти выливается в рост национализма; приговор Ходорковскому и Лебедеву, лишний раз показавший отсутствие в стране независимого суда. Все это, по опросам, усилило напряженность даже в традиционно оптимистичных слоях населения, даже в «сытой и равнодушной» Москве.

Граждане боятся, что Россия превратится в подобие режима Лукашенко, поэтому около трети представителей среднего класса думает об эмиграции. За границу «побежал» даже малый и средний бизнес. Опросы показывают, что страна переходит к стратегии пассив ного выживания, характеризующейся низким доверием людей к власти и друг к другу (78 процентов опрошенных считают, что людям доверять нельзя!), сворачиванием публичной жизни. Люди не верят власти, друг другу, но зато более половины верят в вещие сны и приметы! Эти индикаторы вполне можно считать предвестниками кризиса.

Политик и публицист Владимир Рыжков свое выступление так и назвал – «Грозит ли России политический кризис?». Рыжков ссылался на данные опросов того же «Левадацентра» и на экспертный мартовский доклад Центра стратегических разработок «Политический кризис в России и возможные механизмы его развития», авторы которого отмечают быстро нарастающий процесс делегитимизации российской власти, растущее недоверие населения к президенту Медведеву, премьер-министру Путину и «партии власти».

Если откладывать политическую трансформацию, то «рано или поздно произойдет обвальное ухудшение ситуации, которая приведет к потере управляемости, переходу кризиса в конфронтационный формат и, возможно, дезинтеграции страны», пишут авторы из ЦСР.

Они предрекают оформление политического кризиса уже к началу или середине 2012 года, то есть после думских и президентских выборов. При падающем рейтинге «Единой России» власти придется прибегнуть к административному давлению и массовым фальсификациям выборов, чтобы удержать позиции правящей партии в Думе. На фоне повального недовольства людей властью («Они нас держат за быдло»), а также на фоне нереализованного запроса на законность и справедливость политический кризис неизбежен, считает Рыжков. Без реальной модернизации политики он может наступить через два-три года: «Чем больше будет лжи, тем быстрее разразится кризис».

Политический кризис может привести как к выздоровлению общества, так и к деградации, например, к ослаблению легитимности власти, предупреждает руководитель Центра этнополитических и региональных исследований Эмиль Паин. Он называет недавние события в Тунисе и Египте кризисом легитимности мнимых демократий. Есть признаки такого кризиса и в России. В 2000-е годы люди связывали рост ВВП и реальных доходов с возвращением авторитарной власти. Но сегодня видно, что авторитарное, «ручное» управление страной не приводит к росту ее экономики. Как следствие, опрос «Левада-центра» фиксирует изменение отношения людей к базовым ценностям. Сегодня, отвечая на вопрос: «Что важнее – порядок или права человека?» – права человека выбирают в полтора раза больше респондентов, чем десять лет назад.

Люди сравнивают свое экономическое положение не с тем, как они жили в конце 90-х, а с тем, как живут сегодня богатые и чиновники, и это «синхронное сравнение» вызывает недовольство властью. Но нарастание социального протеста, предупреждает Эмиль Паин, может толкнуть общество как к демократии, так и от нее, ибо фундаменталисты всех мастей готовы дружить против демократии.

Современное демократическое общество немыслимо без институтов (то есть без системы правил, ограничивающих произвол).

Отмечена прямая зависимость: чем больше в стране институциональных ограничений, накладываемых на исполнительную власть, тем сильнее экономика страны. Постсоветская модель российского капитализма характеризуется слиянием власти и собственности, а также бесконечным перераспределением источников ренты вместо создания добавленной стоимости. Одним из политических следствий этого является слабость политических и социальных институтов, говорит политолог Андрей Рябов. До 2008 года единственным незыблемым властным институтом казался институт президентства, но и это в итоге оказалось фикцией, иначе не возникла бы проблема передачи власти, которая привела к созданию фигуры «преемника». В демократических странах передача власти происходит в результате честных выборов, которых в России нет как устойчивого института.

В результате, по мнению Рябова, энергия правящего класса сосредотачивается не на решении задач социально-экономического развития страны, а на создании условий передачи власти (вернее, «властесобственности»). Будущего у такой инерционной модели в меняющемся мире, очевидно, нет. Эксперт полемически заострил вопрос: способны ли постсоветские страны самостоятельно выйти на современную динамику развития или они не смогут сделать этого без международной поддержки, ведь, как показывает опыт Украины, одной лишь демократизации недостаточно? Выход для России Андрей Рябов видит в интеграции с содружеством современных западных демократий.

Особенность «модернизационной риторики» российских лидеров в том, что она оторвана от практики и во многом обращена к культуре прошлого, которое рассматривает как неисчерпаемый, «возобновляемый ресурс». Шеф-редактор журнала «Неприкосновенный запас» Илья Калинин назвал это «ностальгической модернизацией»: власть пытается прорваться к современностисквозь исторический горизонт, опираясь на славные победы в прошлом и «гламурный патриотизм», наращивая на этом символический капитал.

Это похоже на бег спиною вперед. Ностальгическая модернизация – это имитация, поскольку она имеет отношение к работе памяти, к прошлому, которое наделяется положительными чертами без различия исторических периодов, отчего оно сливается в одно неразличимое гламурное пятно. В такой истории нет «белых» и «красных», она – одно эклектичное нечто, как памятник на Поклонной горе в исполнении Церетели. Извращенная логика ностальгической модернизации проста: мы потомки победителей, поэтому мы победим.

Но прошлое в России во многом сконструировано. Многие ли из наследников Великой Победы знают, например, что до 1953 года, то есть до смерти Сталина, День Победы в СССР не отмечался?

Можно считать это совпадением, но уже 17 июня в своем выступлении на Петербургском экономическом форуме Медведев подверг резкой критике централизованную систему управления, сложившуюся в стране.

«Если все начинает хоть как-то работать и двигаться только по сигналу из Кремля – значит, система нежизнеспособна, и ее нужно подстраивать под конкретного человека, заявил он. – Это плохо, это означает, что ее нужно менять». У этого «модернизаторского» заявления президента тут же нашлись либеральные критики. Например, президент фонда ИНДЕМ Георгий Сатаров считает, что это обращение не к нации, а к классу бюрократии: мы будем подстраивать систему под вас, чтобы сохранить ваши доходы в стране и возможность тратить их на Западе. Если критики правы, значит, реальная модернизация вновь откладывается. Доказательство тому – отказ Минюста зарегистрировать оппозиционную Партию народной свободы, о чем стало известно через пять дней после выступления Медведева на форуме. Но это также автоматически означает, что политический кризис в России стал еще ближе.

Сергей Гогин