Николай Романов

Я встретил на своем пути Заслуженного врача РСФСР, кандидата медицинских наук Евгения Чучкалова. 32 года заведовал он второй областной больницей.

Как-то я пришел к нему в скромный больничный кабинет, принес типографский набор его книги, чтобы вместе с ним сделать корректуру. Незаметно, непринужденно он расспросил меня о здоровье, а у меня накануне была операция фибромы на голосовых связках. Евгений Михайлович спросил: «Куришь?» – «Курю». – «Ну-ка, покажи, что куришь?» Я показал ему сигареты с собачьей мордашкой на пачке, были тогда такие, назывались «Лайка». Он смял пачку и выбросил в урну под стол: «Не кури, ты каждые 15 минут раздражаешь связки, могут быть плохие последствия». Я, как-то не раздумывая, вмиг послушался доктора, но (слаб человек) где-то через полгода закурил, а потом все-таки бросил насовсем.

Мало посвященные люди полагают, что ундоровскую минеральную воду открыл Евгений Чучкалов. Точности ради стоит сказать, что ее первооткрывателя сегодня никто назвать не может. О ней давно знали в Ундорах, знали даже местные кабаны, которые до сих пор захаживают в Малиновый овраг искупаться в прохладной оползневой жиже, после чего к животным приходят бодрость и сила.

Когда здесь поселился на постоянное жительство генерал-майор Петр Ивашев, то ему сказали, что в овраге над Волгой есть небольшой исток воды, которая помогает человеку при внутренних болезнях. Петр Никифорович, боевой сподвижник Александра Суворова и Михаила Кутузова, пригласил к себе в гости университетских ученых из Казани и показал им водичку в Малиновом овраге. Те взяли ее на пробу и вскоре сообщили, что вода имеет немало целебных качеств. Тогда генерал оборудовал над Волгой «домашний курорт». И сюда узнали дорогу его родные и знакомые, чиновники из приволжских городов.

По какой-то причине в Сенгилее оказался в опале вице-президент Академии художеств из Петербурга Александр Лабзин. Вместе с женой он отдыхал и лечился у Ивашева, попив водички, они гуляли по волжскому косогору, после этого Лабзин оставил интересные описания самочувствования после всех ванн и процедур на «домашнем курорте». В наши дни Евгений Чучкалов скрупулезно изучит эти материалы.

А в те дни в своей больнице для определенных процедур Чучкалов с сотрудниками готовил воду с содержанием серебра. Прослышав об ундоровской воде, он надел резиновые сапоги и поехал в Ундоры. Поговорил с одним, с другим местным жителем, сразу узнал много интересного. Одна старушка рассказала, как на ее подворье маленький поросенок сломал ножку. Бабуля сходила в овраг, принесла воды вместе с жижей и со всем этим снадобьем крепко замотала ногу поросенку. Через две недели нога срослась. Все признаки говорили о том, что вода здесь целебная. Началось научное исследование воды. Один московский институт сделал ее подетальный анализ. Оказалось, что ундоровская вода по некоторым параметрам превосходит известную тогда в Союзе трускавецкую воду «Нафтуся». И уж как ее использовать в лечебной практике, опытный врач, конечно, знал. Вот так впервые Евгений Михайлович стал применять минералку при лечении больных в Ундоровской сельской больнице рядом с Малиновым оврагом.

Тогда там был сделан первый каптаж, в котором вода отстаивалась и фильтровалась. Оттуда ее отправляли на пивзавод, с завода доставляли в первую очередь в больницу к Чучкалову, потом она в стеклянных бутылках появилась и в магазинах и была востребована так, что на этом останавливаться уже было нельзя.

Поставить на промышленную основу производство минеральной воды «Волжанка» поручили Ульяновскому райпотребсоюзу, с чем его руководители и специалисты справились отлично. Но вот беда, до села Ундоры не было хорошей дороги, и во время дождей убитый чернозем превращался в такое месиво, что и на тракторе не проедешь. До Чучкалова и до других стали доходить слухи, что в непогоду шофера наливали на окраине города в цистерны воду из обыкновенного водопровода. Факт, показавшийся поначалу смешным, заставил задуматься о том, что сюда необходимо прокладывать асфальт. И его проложили.

Евгений Михайлович всегда помнил слова одного профессора, который говорил студентам: «Бойтесь штиля в жизни». Чучкалов начал думать о строительстве санатория в Ундорах. Скептики даже над ним подтрунивали. А он и в обкоме партии и в облисполкоме говорил об этом горячо и убежденно. Вскоре на бумаге появился план санатория, а в Ундоры со своими приборами на треногах пришли зоркие топографы. Дома над ним шутили: «Тебя и квартирантом не назовешь, ты просто ночевальщик».

В любое дело, когда оно касалось здоровья людей, Евгений Михайлович уходил с головой, а тут такой размах! Рентген, конечно, показывал, как с помощью минералки зарубцовывается язва в желудке пациента, но хотелось все это увидеть своими глазами. И врач идет к директору автозавода, просит энное количество валюты, чтобы приобрести японскую эндоскопическую аппаратуру. И она вскоре оказалась в руках энтузиаста. Тогда мы имели дело не только с увлеченным, талантливым человеком, но и с интеллигентом тонкой прекрасной души, впитавшим в себя подходы к гуманной профессии от старых земских врачей, которых он еще застал в первой областной (Александровской) больнице. С больными он всегда говорил на языке убеждений – человек, прежде всего, должен поверить в возможность исцеления. А какая высочайшая самодисциплина! Мы пришли к нему с фотографом в госпиталь войн и труда на ул. Кузнецова. «Ребята, подождите меня с полчасика, меня именно сейчас ждут больные».

За какими-то новыми материалами я пришел к нему домой. Скромная, без каких-либо излишеств, квартира на втором этаже. Мы говорили долго, не торопясь. Он рассказал мне о строительстве и уже о работе Реабилитационного Центра, который расположился в Ундорах рядом с санаторием и который носит сегодня имя Евгения Чучкалова. Тогда он подарил мне две фотографии, на одной он вместе с пациентами Ундоровской сельской больницы, подогревают кустарным способом минеральную воду; на другой – шагает по дорожке под липами Реабилитационного Центра. Я преклоняюсь перед памятью об этом золотом человеке, глубоко верю, что такие подвижники, как Евгений Михайлович, и сегодня есть в нашем народе, но очень жаль и очень горько, что «новая» Россия их и знать не хочет…