Областной архив представил в читальном зале Ленинского мемориала выставку «Академик из Прислонихи». Экспозиция, посвященная Аркадию Пластову, собрала хранящиеся в архиве документы о художнике и его семье.
Пластов, получивший звания Народного художника, академика, лауреата Ленинской и Сталинской премий, происходил из семьи церковнослужителей, – напоминает выставка факт, о котором во времена СССР старались особо не говорить. И дед художника, и отец служили псаломщиками в церкви.
И самому Аркадию семья готовила церковный путь. Его отправили учиться в духовное училище, а потом в семинарию. «Учись, Аркадий, глядишь, архиереем станешь», – наставлял отец. Но, как свидетельствуют хранящиеся в архиве записи с оценками семинариста, упорства в ученьи Пластову до конца не хватило. Если до смерти отца он получал 4 и 5, то после начал скатываться на 2 и 3 по греческому и латинскому языкам. Зато именно семинария привела начинающего художника на его путь. В ней он встретил своих будущих наставников, в том числе и Дмитрия Архангельского.
Еще один «несоветский» факт из биографии художника – он не состоял в партии. Но изготовил барельеф на Дом-музей Ленина и даже сам его там повесил, чему имеется документальное подтверждение. Впрочем, не раз Пластов партийным функционерам доставлял неудобства -тем, что в Ульяновске, что на самом высоком уровне. В городе, к примеру, спорил с автором проекта обелиска красноармейцам на Венце. Когда не был услышан, написал дерзкое письмо: «Я, деревенский дикарь, слишком резко раздразнил важных гусей, и они меня щиплют».
Додразнился – когда был выбран секретарем сельского совета, оказался в СИЗО. В 1929 году жителей Прислонихи агитировали купить трактор. Аркадий Александрович усомнился- – будет ли кому работать на технике и ее чинить, если сломается. За сомнения оказался за решеткой в Ульяновске. Выпустили его, когда односельчане направили письмо в поддержку земляка, кругом исписанное подписями его защитников.
От партийного руководства получал замечания по содержанию картин. Чего, к примеру, нарисовал быка в стаде коров, если в колхозах искусственное осеменение применяется, и почему ужин у тракториста на картине скудный – не положено такое в советском государстве.
Замечаниями не ограничивались. Картине «Фашист пролетел» поправили название – создавалась она как «Немец пролетел». Работа «Лес воруют» превратилась в нейтральное «В лесу». А полотно с пленными немцами, которых везут на телеге, попалось на глаза маршалу Ворошилову и бесследно исчезло. Не понравилось военному начальнику, что изображены такие удобства для пленных. Хотя именно военные годы стали творческим пиком для художника. «Немец пролетел» висел в Тегеране в помещениях, где заседала «большая тройка». В 1945-м он написал «Сенокос» и «Жатву», в 1946-м получил Сталинскую премию.
Когда художник умер, некролог, подписанный первыми лицами страны, начинался со слов «великий русский художник». Похороны смешали отпевание в церкви и речи партийных руководителей, симфонический оркестр и плакальщиц, гостей из столицы и жителей Прислонихи. В многочисленных бумагах об увековечении памяти Пластова говорилось и об установке на его могиле бронзового памятника. Но куда лучше встал огромный деревянный крест с простой надписью – «Художник».
А памятник (на снимке) в этом году должен появиться в самой Прислонихе. Аркадий Александрович, сидящий за мольбертом, будет смотреть на деревенскую церковь, где служили его дед и отец и где в 15 лет он с приезжими богомазами лазил к потолку обновлять лики.
Лидия ПЕХТЕРЕВА
