Один из лучших актеров Ульяновского областного драматического театра имени И.А. Гончарова, сын известнейшего режиссера Юрия Копылова, Максим успевает и великолепно играть на сцене, и заниматься педагогической деятельностью, и воспитывать свою маленькую дочку.

О сложностях актерской профессии, о студентах театрального отделения, о кознях театральных критиков и о многом другом мы с ним побеседовали в один из декабрьских дней.

– Максим, в спектакле «Горе от ума», поставленным московским режиссером Аркадием Кацем, Вы сыграли главную роль Молчалина стремительно и ярко. Это художественное полотно, написанное известным московским режиссером Аркадием Кацем в пастельных тонах, оказалось выразительным и глубоким. И, пока шел спектакль, ни один человек не ушел из зрительного зала. Зрители были в восторге! А театральным критикам, приехавшим на «Обломовский фестиваль» из Москвы этот спектакль не понравился. Почему такое происходит?

– Когда во время обсуждения московским критикам сказали: «Зрители на этот спектакль ходят», они ответили: «Значит, ваш зритель – глуп». Если они позволили себе произнести такую фразу, возникает вопрос: «А профессионалы ли они»? Что это за люди и где их набирали? И имеют ли они право заниматься творчеством? Слышал бы их Александр Калягин или кто-то статусом повыше, в том же СТД. Как бы они там себя вели? И говорили бы такие фразы? Возможно, это козни. История очень неприятная, кем-то придуманная преднамеренно. И даже говорить об этом не хочется…

– Вы учились на актерском отделении в лучшем театральном вузе страны ГИТИСе, а потом играли в спектаклях московских театров?

– Вначале поработал в «Театре Советской Армии», а затем в «Московском камерном театре».

– И из столицы приехали в Ульяновск?

– Так сложились обстоятельства. В Москве, кроме основной работы в театре, мне приходилось подрабатывать по 16-18 часов ежедневно. Там зарабатывал около 50 тысяч рублей. И из них 20 тысяч рублей уходило на оплату жилплощади, а остальные деньги оставались на семейные расходы.
Когда поступил на режиссерское отделение в Московское театральное училище имени Щукина на курс известного мастера Яшина, Художественного руководителя театра имени Гоголя, совмещать работу и учебу мне стало сложно: нужно было не только учиться, но еще и обеспечивать семью. А когда занимаешься в институте, не может быть никакой работы! Да и кто бы меня отпустил на учебу? А в Ульяновске руководство театра входит в мое положение, и мы договариваемся. Во всех спектаклях, в которых играю, имеется второй состав, и если даже ненадолго уеду, то своим отсутствием не создам никаких проблем в театре.

– Ваша жена тоже актриса?

-Да. Она в ТЮЗе работает: пришла туда два месяца назад. И скоро будет играть в новогоднем спектакле.
– Она оставила свою фамилию, как это обычно принято у актрис?

– Раньше она была Денисенко. Я ей говорю: «Оставляй. Мне нравится твоя фамилия».

– «Нет,- отвечает. – Хочу быть Копыловой». «Пожалуйста».

– А дочке сколько лет?

-2,5 года. Она позавчера только в детский сад пошла.

– Вы успеваете делать все: заниматься домом и ребенком, работаете в театре и еще учитесь на режиссера в Москве. Вы поступили на режиссерский факультет, потому что режиссура привлекает больше, чем актерское мастерство?

– Конечно. Актер – птица подневольная: что режиссер сказал, то ставить и будем. И если актер помышляет о каких-то ролях, еще неизвестно достанутся ли они ему, если даже будут ставить этот спектакль. А у режиссера имеется возможность выбора: можно брать то, что интересно тебе. Но здесь возникает другая проблема: надо знать, о чем и как ставить. И, к тому же, убедить в этом актеров. Хотя проблем гораздо больше, чем позитивных моментов.

– Что бы хотели поставить, как режиссер?

– Мне необходимо начинать ставить спектакли, иначе меня отчислят из института. Режиссер-практик приветствуется больше, чем теоретик: невозможно заниматься одной теорией, нужно еще и практиковать. Думаю о творчестве Вампилова: много перечитал его произведений и то, что о нем написано. Сейчас пишу по нему свою работу по режиссуре. Он написал потрясающие произведения. Главное, что они открытые, добрые и достаточно простые для восприятия. В них четко выражена авторская мысль и есть основная конфликтная линия. А еще – искреннее отношение. А, главное, что кроме всего этого, присутствует юмор. Автор очень хороший. Не пошлый.Мне бы очень хотелось поставить многие из его произведений.

– Вампилов – автор советских времен. Он сегодня актуален?

– Весьма. Вот скажите: конфликт корысти и бескорыстия актуальны в наше время?

– Конечно.

– Об этом он и писал открытым текстом. И именно об этом спектакль: «20 минут с ангелом» из его «Провинциальных анекдотов». Там два алкоголика просыпаются и ищут деньги, чтобы опохмелиться. А у них – ни копейки. «Давай обратимся к людям», – говорит один из них. «Да кто даст», – отвечает другой. «Никто. Нет добрых людей на свете». Приходит человек и говорит: «Ребята, вы просили деньги? Вот вам, пожалуйста». И они ему не верят: «Ты не можешь быть добрым. Не можешь». И, начинают его пытать и мытарить. Актуально? Актуально.
Почему «20 минут с ангелом»? Простой обыватель хотел возвыситься до ангела и сделать абсолютно бескорыстно добрый поступок, не требуя ничего взамен. А «масса» опустила его на землю и сказала: «Как так? Ты хочешь быть чище нас? Нет, не будешь. Мы все одним миром мазаны. Так что, иди к нам». И хватило его ровно на 20 минут действия.

– Что сейчас читаете?

– Позавчера закончил читать Вампилова. В который раз перечитал «Утиную охоту». Сейчас нужно читать рассказы Довлатова, это нам сказали в институте: «Читать рассказы Довлатова. Будем с ними работать».
Мне еще приходится преподавать в УЛГу на актерском отделении. Времени ни на что не хватает. Мне еще нужно философию готовить и про Ницше писать доклад. Конечно, я прочел «Так говорил Заратустра», но что писать, пока не знаю. Дома лежат книги Ницше, но прикоснуться к ним не хватает времени. Сейчас я в очень жесткой ситуации: нужно все успеть сделать.

– Успеваете?

– Пытаюсь. Большое желание открыть Шекспира, почитать Лопе де Вегу. Для себя. Не могу. Некогда. Сейчас, Бог даст, сдам сессию, а там появится определенный промежуток времени, когда можно будет почитать то, что хотелось бы самому.

– А ваши студенты, у которых преподаете, талантливы?

– Вы знаете, студенты актерского факультета везде одинаковые.

– Одинаковые?

– Абсолютно. Везде. Помню себя в ГИТИСе и последующий курс: режиссерский. Студенты интересны, когда идут вступительные экзамены. А как только начинается непосредственный процесс работы и по крупицам нужно собирать то, что необходимо в работе, они – одинаковые. Кто-то больше понимает, кто-то меньше. У кого-то быстрее работает фантазия, у кого-то – медленнее. И это не страшно: ты можешь отставать в этюдах на 1 курсе, но бежать впереди всех, когда речь пойдет об отрывках из произведений: можешь лучше работать с авторским текстом. Можешь быть слаб как автор, но понимать и воспринимать текст гораздо лучше. Было и такое. И это происходит постоянно. И когда учился в ГИТИСе, было также. Я был слабоват в этюдах, но потом на своем курсе играл в пяти дипломных спектаклях из семи. И примеров, когда так происходит, масса. А первый курс – пробный: люди только окунаются в профессию. Вначале они думают: «Все так легко. Сейчас мы выйдем. И…» Думают: «Это все быстро. Чему там учиться»? А обыватели как думают? «Самая легкая профессия – актерская. Чему там учат? Текст говорить? Ну, выучил текст – выходи и говори». Ничего подобного. Наисложнейшая профессия. И когда 17-18 летние ребята приходят на первый курс и понимают: «Мама дорогая, куда мы попали? Здесь, оказывается, работать надо головой». И подсаживаются…
Интересно, когда они «дурака валяют» на вступительных экзаменах. Им комиссия говорит: «А прочитайте нам этот монолог вот таким образом. А теперь на одной ноге. Абитуриенты читают. «О, забавный парень»… Или: «Интересная барышня»…

– Студенты Вас не разочаровывают, как педагога?

– Периодически разочаровывают, когда ничего не делают. Но все в пределах нормы. И я был студентом, и все мы ими были. И все из нас когда-то разочаровывали педагогов, а когда-то не разочаровывали. И мало что меняется. Просто, либо у человека есть стремление что-то осознать, либо его нет. Заставить научиться этой профессии – невозможно. Можно научиться. Хочешь? Пожалуйста. Я же не могу им сказать: «Сейчас под палкой будешь работать». Не хочешь? Не надо. Зачем нервы свои тратить? Но это не значит, что я им говорю: «Так. Ты – молодец. А вот ты – не молодец». Потому что ты мне больше нравишься, а ты – меньше. Нет! Если вижу, что человек не понимает, но очень хочет (а у меня есть и такие студенты), то провожу с ним одним занятия. Трачу полчаса, час: разговариваю с ним, а остальные сидят. Понял? Понял. «Все, завтра показываешь работу». Ну, а когда человек не хочет… Смотрю: пустой взгляд. «Ну, приду, посижу…» Пожалуйста, приходи и сиди. Только мне не мешай и коллегам. Понимаете, все зависит от желания. Есть желание? Сможешь.
Если бы они были абсолютно бесталанные, то их бы не взяли. Я не был на вступительных экзаменах и не слышал, как они читали экзаменационную программу. Курс набирала Зоя Михайловна Самсонова. Она, со своей позиции профессора и народной артистки, распознавала, у кого из них имеются определенные навыки. А у кого их не было, она сказала: «Извините. До свидания». Взяла тех, у кого есть способности.
Значит, если у тебя есть какие-то задатки, моя задача, как педагога, их развить, но при твоем желании. Если желание есть, я тебе помогу. Нет? Как я тебе буду помогать?
Так везде и всегда было: и при Станиславском, и при Мейерхольде. Просто сейчас время другое: ценности немного другие, интересы другие. Сейчас – век прогресса и нано технологий. Студенты актерских факультетов на занятия по актерскому мастерству (но не ко мне) сейчас приходят с ноутбуками. Что это такое? Бери пьеску, перепечатывай и с листочком подходи. Ты как туда будешь вписывать? Я буду говорить, а ты печатать туда мои замечания и то, как и что говорить?
Суетливая жизнь стала: все бегают, суетятся…. Куда? Что? Все стараются быстрее жить. И студенты – такие же. Так они воспитаны: быстрее, быстрее, быстрее…
У них масса интересов. Нужно, чтобы эти интересы, которые они приобретают и впитывают снаружи, они внесли и внедрили в учебу. В этом и заключается сложность первого курса. Они пока либо бояться, либо не понимают. И так везде. Это специфика обучения. Не буду сейчас рассказывать о нюансах педагогики, но так все это происходит.

– Ваш отец, известный режиссер Юрий Копылов за десятилетия своей творческой деятельности поставил много интереснейших, монументальных спектаклей, которые зрители вспоминают до сих пор. У него будут еще какие-то интересные проекты?

– Знаю, что что-то пишет. Что? Все держится в секрете. У него есть проекты и желание. Главное, чтобы здоровье позволяло. Периодически отправляю к нему своих студентов: «Идите, сидите три часа». Они приходят к нему домой. Садятся. А он читает им лекции на тему: «Что такое театр». Ну, а как иначе? Они не знают, что такое театр. Книжек они не читают. О том, какие театры были, когда они создавались, что в них происходило, какие артисты были и что они играли, они не имеют представления. Они этим не интересуются. А заставить я их не могу. Поэтому отправляю к Юрию Семеновичу, потому что все-таки с вершины своего сознания и книг, которые прочитал, он может заинтересовать их слуховым рядом в момент своего рассказа. Как родители читают своим детям книжку и увлекают их в мир литературы, так же и он с ними разговаривает. Потом они приходят в учебную аудиторию и начинается некое движение. Проходит дня два, три – и они все забывают. И опять надо их туда гнать.

– А Вас что больше интересует: преподавательская деятельность, актерское мастерство или режиссура?

– Все в равных долях.

– Сейчас в каких спектаклях репетируете?

– В новогодней сказке. Играю там чудище лесное. У меня всего две серьезные работы в спектаклях: «Горе от ума» и «Я, бабушка, Илико».

– А еще в «Ловушке для короля» вы играете принца.

– Там небольшая роль.

– Зато яркая и запоминающаяся.

– Маловато мне будет. Как актеру, не с чем работать. Много времени уходит на студентов и учебу. Мне, к примеру, нужно дописать реферат. А в феврале – сессия.

– Максим, у Вас есть мужская харизма. И, когда Вы выходите на сцену, зрители не могут не ощущать Вашего актерского обаяния. Мы, зрители, благодарим Вас за прекрасно сыгранные роли и желаем свершений всех Ваших надежд. Творческих побед и вдохновения!

– Большое спасибо.