В предыдущем номере «СК» мы рассказали о Василии Александровиче Копосове, выдающемся психиатре конца XIX – начала XX века, создателе Карамзинской психиатрической больницы. Эта публикация о враче-офтальмологе Григории Ивановиче Сурове.

2011 год – год 140-летия со дня рождения Сурова.

В 2012 году медики отметят 65-летие со дня его смерти.

Напомним, что этим двум врачам посвящена выставка «Верные клятве Гиппократа», подготовленная архивистом Антоном Шабалкиным.

Познакомиться с ее материалами можно в читальном зале областного государственного архива до февраля 2012 года.

Уроженцу Симбирской губернии Сурову офтальмологическое отделение областной клинической больницы обязано 100-летием своего существования. В 1911 году было удовлетворено его прошение о выделении ассигнований на лечение крестьян и создание глазной больницы. Уже к лету новое отделение областной больницы работало, и количество глазных операций выросло в десятки и сотни раз. Особенностью работы Сурова было лечение пожилых, за 70-80 лет, и старых людей – от 100 до 107 лет, которым он возвращал остроту зрения. Однажды Суров прооперировал катаракту больному, не видевшему одним глазом 57 лет: после операции глаз прозрел. По воспоминаниям его ученика Александра Смирнова, оперировал Суров легко и красиво, сделав за свою жизнь более 6 тысяч операций только по поводу удаления катаракт!

По рождению Суров был крестьянином, а потому учился за казенный счет и был обязан служить в армии.

Уникальный документ – учетно-воинский билет Сурова – свидетельствует о том, что он служил в царской, белой и советской армиях. И всегда он лечил, работая одновременно в нескольких больницах и, нередко, по разным профилям. Но главным для него была офтальмология, в которой он был практиком-новатором. Он стал доктором медицины и первым в Ульяновской области заслуженным врачом РСФСР.

В 1904 году Суров написал диссертацию «К вопросу о пересадке роговицы». В том же году он отправился на восток, в театр действий русско-японской войны. Вернувшись в Симбирск, принимал больных на дому, в пока еще сохранившемся доме на улице Радищева, 93. Затем он переехал в дом на углу улиц Матросова и Карла Либкнехта: там, на улице Матросова от улицы Карла Либкнехта до улицы Минаева, был своеобразный квартал врачей. Несмотря на то, что прием больных и операции занимали много времени, Суров был очень инициативным и написал множество писем в Симбирское губернское ведомство с предложениями открывать новые койко-места, предложениями организовать работу. В дореволюционные годы он был одним из самых активных сотрудников попечительства слепых, организатором приюта-школы слепых в Симбирске и бесплатной глазной лечебницы для беднейших слоев населения.

Очень болезненно Суров относился к положению в царской России: в своем очерке по физиологическим особенностям слепых, опубликованном в 1912 году, он написал о социальных язвах общества, о необходимости широкой сети медицинской помощи, об отсутствии у населения элементарных знаний гигиены и о том, что все это является причиной того, что в России процент глазных болезней выше, чем в Европе. Он никогда не был в стороне от общественной жизни. Когда в июле 1918 года в Симбирск пришли белые, он участвовал в выборах в Симбирскую городскую управу, где шел по списку с такими личностями,как бывший городской глава Леонид Афанасьев, архитектор Федор Ливчак и другими.

После того, как белые были изгнаны из Симбирска, Суров с госпиталем был эвакуирован на восток. В армии Колчака он возглавил главное санитарное управление. В 1920-х годах, когда он проездом был в Симбирске, местные пациенты завалили губздрав ходатайствами о возвращении Сурова. И он вернулся. В 1923 году большое внимание уделил страшному инфекционному заболеванию трахоме, от которого в домах бедняков страдали целые семьи.

Прошлое Сурова, его левые «эсэровские» взгляды дали о себе знать.

Сурова лишали избирательных прав.

В 1926 году он был отдан под суд изза того, что принял на работу Михаила Златоустова, который в 1918 году в Симбирске возглавлял военно-полевой суд и должен был быть расстрелян. Однако решением Верховного суда СССР постановление ульяновских судей было отменено и все попавшие под следствие попали под амнистию.

На митинге 23 июня 1941 года 70летний Суров выступил с заявлением, что готов идти на фронт. Но в Великой Отечественной он уже не воевал. В 1945 году он был удостоен ордена Трудового Красного Знамени, в 1946-м – внесен в Книгу почета работников медицины.

Смерть Сурова 10 ноября 1947 года всколыхнула весь город. Похороны были организованы за счет областной больницы: там, в глазном отделении, и происходило прощание с Григорием Ивановичем. Процессия шла на кладбище на улице Карла Маркса, и к ней огромным потоком присоединялись сотни ульяновцев.

Суров – единственный человек (кроме Ульяновых), которому в Ульяновске посвящены две улицы – проспект Сурова в новом городе и улица в поселке Сельдь. «Я счастлив чужими радостями, – сказал однажды Григорий Иванович. – Я смотрю в мир глазами тысяч людей, которым я помог избавиться от страданий».

Анна Школьная