«Вновь дни, давно забытые, мне напомнил старый патефон…» – эту фразу вслед за исполнителем романса Николаем Щукиным повторяли (и даже напевали) все те, кто зашел в Карамзинский сад.

Повторяли и оставались, потому что руководитель действующего при городской библиотеке № 9 клуба «Старый патефон» Юрий Павлов подарил им не забываемый вечер старинной музыки. Конечно, такие известные старинные песни и романсы, как «Мой костер в тумане светит», «Отцвели уж давно хризантемы в саду», «Две гитары», «Прощай, мой табор», «Синий платочек», «Дымок от сигареты», и другие можно было услышать, поставив любимые пластинки или набрав их названия в интернете. Но одни уже по выбрасывали проигрыватели, а другие не спешат подключаться ко Всемирной сети, а меж тем их сердца по-прежнему откликаются не то что на песню, а уже на ее первые аккорды. Ведь с каждой что-то связано.

Песни сберег для нас ульяновский коллекционер Юрий Павлов. Истоки его богатейшей коллекции старинных записей берут свое начало из военного детства.

После выхода из сталинских лагерей родители Юрия Никтополионовича жили в небольшом селе Ульяновской области. В конце 40х годов их навестила родственница из Москвы, которая привезла в подарок патефон и пластинку. Эти подарки преобразили мир маленького мальчика. И хотя он не стал музыкантом, музыка сопровождает его всю жизнь. Он стал собирать пластинки, сначала студен том, потом инженером, продолжает это делать и выйдя на пенсию. В поиске новых записей, даже новой информации об исполнителях Павлов ездил в другие города, переписывался с такими же коллекционерами, как и он. Возвращался счастливый, если удавалось переписать на кассету редкое исполнение песен Баяновой, Лещенко или Козина. Эти и многие другие исполнители «вернулись» к нам не так давно. В один из отпусков Павлов навестил живущего в Риге Николая Сокольского, до сих пор жалеет, что из за болезни артистки не состоялась его встреча с Аллой Баяновой в Москве.

Трудно представить, как справлялся бы Юрий Никтополионович с переполнявшей его информацией, если бы два года назад в его микрорайоне не открылась библиотека № 9. Раз в месяц в руководимый им клуб спешат люди, которым оказался необходим этот час старинной музыки.

История звукозаписи. История пластинок. Танцевальный мир 30-40х годов. Музыка в кино. И, конечно же, история той или иной песни. Все это темы отдельных заседаний клуба. В сквере о каждой из про звучавших песен Павлов мог бы рассказывать часами. По рой кажется, что все это про исходило с его участием. Зазвучал романс в исполнении Сокольского Павлов демонстрирует конверт с пластинкой этого артиста, показывает его портрет, дополняет звукозапись небольшой информацией из его биографии. Звучит вступление к следующему романсу, и Павлов обращает внимание зрителей на звучание скрипки: «Это играет сам Герберт Шмидт, скрипач и дирижер «Беллакорд-Электро».

Об артистах-исполнителях он рассказывает, как о близких ему людях. Многие из старшего поколения слышали голос Вадима Козина, но врядли знали, что половину своей жизни этот артист про вел на Колыме. Однажды к освободившемуся после первого срока артисту подошел Берия. Стал расспрашивать, что он поет, укорил, что толь ко лирические песни, спросил, не хочет ли он петь о…

(Берия показал на портрет Сталина). «Не хочу…», искренне ответил сноровистый Козин. Через день он был арестован и отправлен в Магаданский край на второй срок.

На Большую землю артист уже не вернулся. После этого рассказа совершенно по-новому звучат в исполнении Вадима Козина записи и цыганской песни «Прощай, мой табор», и «романса «Черные глаза»: «Был день осенний, и листья грустно опадали, в последних астрах печаль хрустальная жила…».

Как не сказать и об авторе этих пронзительных строк: Юрий Морфесси всю жизнь мечтал вернуться на Родину, но так и не смог: умер в Лондоне, больным и одиноким…

А до этого писал: «Вот я пою русские песни, романсы, но уже понимаю, что делаю что то не то… Теряю обаяние, аромат русской песни. Кругом не знакомые чужие морды, ничто не вдохновляет. Не может русский артист, будучи оторванным от своей родины…

Он как бы без корня, не питается соком родной земли и поэтому душевно пуст. Вот так и со мной. Мельчаю…».

Одним из поводов к собиранию коллекции стал для Павлова список КГБ с перечнем запрещенных записей артистов-эмигрантов. Их тоска, их страдания от разлуки с Родиной были признаны вредными для советского на рода. Несмотря на запрет, записи передавались из рук в руки, переписывались…

«Здесь, под небом чужим, я как гость нежеланный, слышу крик журавлей, улетающих вдаль…» песня из репертуара и Петра Лещенко, и Аллы Баяновой. В коллекции Павлова есть кассета, на которой записано около пяти вариантов исполнения этой песни.

Оказалось, что, кроме широко известного романса «Черные глаза», есть романсы «Голубые глаза» и «Синие глаза».

Еще один уникальный экспонат коллекции Юрия Павлова миниатюрный пате фон. Когда-то любители песен и романсов брали его в дорогу, заводили в поезде, на даче, носили в дома, где не было патефонов.

Людмила ДЯГИЛЕВА