Специальная комиссия Роскомнадзора наблюдает этот месяц, как работает закон о защите детей, наложивший ограничения на средства массовой информации. В частности, обязавший телеканалы и интернет-сайты маркировать вредные для детворы сообщения. А работает этот закон так.

Сижу в гостях у сестры. На диване лежит моя племянница Настя и смотрит телевизор. Ей шесть лет. Включен канал «ТНТ».

– Ты любишь «ТНТ»? – спрашиваю я.

– Да, – убежденно говорит Анастасия, – а еще – «СТС».

Она начинает рассказывать, какую именно передачу особенно любит на «СТС», и спрашивает: «А Вы «СТС» любите?». (Она со мной на Вы.) Я честно признаюсь, что этот телеканал не смотрю и не знаю, о какой передаче она говорит. В это время на «ТНТ» начинается реклама, а поскольку любая реклама – это у нас про тоску о сексе или наркотиках (даже если рекламируется, скажем, йогурт), на экране появляются полуобнаженные дамы. Обнажен у них верх. Я закрываю Насте ладонью глаза, она в изумлении: «Вы чего?». Я тушуюсь. В нижнем левом углу экрана стоит значок «16+», и ей как бы смотреть это нельзя, но если начать объяснять, что означает «16+» и почему смотреть это детям в шесть лет запрещено, чувствую, запутаюсь и только заострю внимание Анастасии на скользкой теме. Еще труднее объяснить, почему после 16 это смотреть можно.

Немного погодя она надо мной сжалилась и сказала: «Ладно, смотрите, что Вам нравится, а я пойду в бабушкину комнату», – после чего вышла, а я остался.

Ну и вот для кого они этот закон приняли, подумал я. Время – около трех дня.

Мать Насти на кухне занимается ужином, и следить за тем, не появилось ли в телевизоре «16+» или «18+», ей некогда. А эта маркировка начинается, как я заметил, с раннего утра и длится до поздней ночи. Впрочем, я подозреваю, что Настина мама и не в курсе того, что за цифры то появляются, то исчезают на экране. Возможно, думает, что это температура воздуха за окном – как раз примерно столько в этот день на улице и было. Да если бы и в курсе была, смотреть за тем, насколько точно Настя выполняет сочиненный «Единой Россией» закон, все равно бы не смогла. А если бы и смогла, скоро бы тронулась умом, ведь каждый раз ей пришлось бы либо закрывать от Насти экран, либо переключать каналы. То есть для таких, как Анастасия, закон совершенно бесполезен. Она не понимает, отчего эта проблема, и не поняла бы, почему мать начала вдруг поминутно ее дергать в то время, как она смотрит телевизор. Для ребенка – еще и ненужный стресс.

Бесполезен закон и для детей старшего возраста, которые уже знают, что к чему, в частности, что детей не аист приносит и не в капусте их находят. Они о «клубничке» проинформированы, наверное, даже больше, чем депутат Железняк или депутатка Яровая – хранители российской нравственности (хотя обогнать в этом депутатов совсем не просто). И потом, старшие дети весь день дома, как правило, одни и могут смотреть все, что захотят, и ни Железняк, ни Яровая им не указ.

Не нужен этот закон, естественно, и телекомпаниям – лишний геморрой. Не нужен он и самим депутатам. И получается, что он – просто классический пример профанации Госдумой законодательной деятельности. А ведь получают они за эту свою профанацию бешеные деньги.

Сергей Поленов