О том, как трудно чиновнику понять человека, который не чиновник.

На днях мы имели у себя в редакции беседу с одним из высокопоставленных представителей ульяновского руководства. Он считает, что «Курьер», скажем так, не замечает позитива. А он, дескать, есть, и налицо.

Регион растет и развивается, и нам завидует даже Самара, поскольку мы перехватываем у нее инвестиционные проекты. «А люди?» – спросили мы. И люди стали жить лучше, заметно лучше, и это тоже налицо, был ответ. Согласиться с этим утверждением мы не могли, ибо вокруг видим совсем другое.

Правда то, что жить стало легче старикам, но заслуги региональных властей, кроме Москвы, где еще при Юрии Лужкове ввели городские надбавки к пенсиям, в этом нет никакой. Спасибо за это улучшение Европе, покупающей по баснословно высоким ценам наши нефть и газ, от чего понемногу перепадает всем. Нефтегазовые доходы позволили руководству России произвести так называемую валоризацию пенсий, при которой чуть более справедливо был учтен советский стаж, старики стали получать больше и смогли вздохнуть свободней. Да и запросы с годами сокращаются – в 70 надо уже куда меньше, чем в 30, если, конечно, не считать растущих расходов на поддержание здоровья.

А вот за что отвечают действительно власти регионов, так это за благополучие людей работоспособного возраста, особенно молодежи, с чем в Ульяновске совсем плохо.

Не пойду далеко, расскажу о своем окружении. Накануне визита чиновника в редакцию мне выпала нечаянная радость. Ходил платить за квартиру, и за отопление за сентябрь с меня не взяли, так что я сэкономил тысячу рублей.

Только пришел на рабочее место, раздается звонок на сотовый. Звонит родственник, справляется, как дела. Отвечаю, что нормально. «Не выручишь?» – говорит он. Я уже понял, о чем речь. «Сколько?» – спрашиваю. «Тысячу. Думал, зарплату дадут сегодня, но до следующей недели ее точно не будет, а денег не осталось ни копейки». «Приезжай», – говорю. Когда он приехал, я спросил, что тысячито, может, мало. «Да хватит, – отвечает он, – на еду только, за квартиру заплатил».

Ему 25 лет. Отслужил в армии, очень работоспособный и умелый. Пару лет ездил по вахте в Москву, где через раз обманывали с зарплатой. В 22 женился, теперь двое детей.

Жена с ними живет в селе, там рядом ее мать – помогает растить малышей. Он работает в Ульяновске – тоже фактически на вахте, снимает комнату, а к семье ездит на выходные. Работает в какой-то засвияжской фирме, без трудовой книжки и, естественно, без соцпакета. Платят 10-12 тысяч в месяц. «Ладно хоть это есть», – говорит он. «Ладно-то ладно, – отвечаю, – только вот без больничного в случае чего, да и пенсия ведь придет». Он горько усмехается: «Дожить до пенсии при такой жизни нереально». Мне становится его страшно жалко. В свои 25 он уже ни во что не верит и ни на что не надеется, хотя взяться готов за любую работу. Приезжая к жене, ни минуты не сидит без дела.

Дров на зиму уже заготовил, перекопал огород и палисадник и у себя, и у тещи. Запас сена. И что удивительно совсем не пьет и не курит. 10-12 тысяч – это ему на все: и уплатить за комнату хозяину, и питаться, и на семью, и на одежду, и на дорогу в район и обратно.

Сыну моей двоюродной сестры тоже 25. Закончил электромеханический колледж на Нижней Террасе. Компьютерщик. Работу по специальности найти не смог. Устроился через связи родителей не по специальности, но четыре месяца назад остался и без этой работы. Три месяца искал новое место, звонил, рассылал резюме. Глухо. По телефону говорили, что сотрудники не требуются, а резюме оставались и вовсе без ответа – даже не интересовались, что за человек, какую, к примеру, хотел бы зарплату. Живет он с родителями. Мать на пенсии, отец работает. Парень – и это не совпадение – тоже не пьет, есть сегодня пока еще такие.

Через три месяца бесплодных поисков поехал и оформился на бирже труда. Теперь официально безработный, будет получать какое-то время по четыре тысячи с небольшим в месяц.

20-летний сын знакомой по нашей малой родине выучился на сварщика. Довольно быстро после учебы устроился на работу – в Засвияжье. По возвращении однажды вечером домой их с приятелем встретила толпа подростков. Оба оказались в больнице, а по выписке он уехал к себе в деревню, где его выхаживали мать и бабушка. Сегодня ездит на работу вахтовым методом куда-то на север.

Два месяца вкалывает, два – живет у родителей. На вахте, понятное дело, обитают в вагончиках и сидят на консервах. Но пока еще держится.

Потерянным поколением принято считать тех, кому сейчас за 50. Но они-то успели хотя бы обзавестись какимникаким жильем, не шикарным, но собственным. У нынешних же молодых, 20-30-летних, никаких перспектив, и потерянное поколение на самом деле – они, хотя многие из них этого и не осознают. Они храбрятся. Часть решается даже на покупку машин, квартир в кредит, на ипотеку, и загоняют себя в безвыходную кабалу, когда отдавать придется из-за банковских процентов в два-три раза больше, чем взяли. «Весь мир живет в кредит, – сказал мне как-то один из этих молодых людей, – и только старикам кредиты кажутся ужасом». Нет, мир живет на человеческие кредиты, под два-три процента годовых, а не под 15-30, как у нас. И у нас все, что угодно, но только не жизнь. Однако попробуй объясни это чиновникам – они смотрят на тебя, как на прибывшего с Луны, и обвиняют в нагнетании обстановки и революционизировании общества. Но революцию если что и вызовет, это будут не газетные статьи, а ситуация, когда народ и власть окончательно перестанут понимать друг друга. И, по-моему, до этого уже недалеко.

Василий Мельник