В обществе сегодня практически то же, что было и сто лет назад, накануне первой мировой войны. Параллели явные.
Сообщения идут чередой. Известный блоггер убил свою жену, мать троих детей, и расчленил тело. Руководителю балетной группы Большого театра злоумышленник плеснул ночью в лицо кислотой – артист едва не лишился зрения. Оппозиционер, бежавший после майского митинга на Болотной площади в Москве за границу, покончил там с собой. Против Алексея Навального возбуждают одно уголовное дело за другим. Киллер убил в центре столицы криминального авторитета. Роман Абрамович устроил для 400 друзей и знакомых новогодние каникулы на своем острове в Карибском море…

Все это со смакованием подробностей широко обсуждается в СМИ и интернете. Что с блоггером? – проверят психиатры. За что покушались на худрука Большого? Среди версий и любовная: либо отомстил отвергнутый любовник, либо любовник жены, поскольку целью было, дескать, испортить внешность, а не лишить жизни.

Целые повести о былом влиянии криминального авторитета. И тут же о роскошной пирушке у Абрамовича на Карибах, где среди гостей были дочь и зять покойного Бориса Ельцина, что подтверждает давнюю присказку: «Семья любит Рому, Рома любит семью». Кровь, реки шампанского и гламур.

И ощущение тревоги в воздухе, которое взвинчивает людские нервы.

Столь же тревожной и истеричной была атмосфера 1913 года, года наибольшего подъема российской экономики и падения в пропасть, каковой стали война 1914-го и революция 1917го. Спокойно и красочно ту атмосферу передал в своих воспоминаниях двоюродный дядя Николая II, великий князь Александр Михайлович Романов, эмигрировавший в США.

«Однажды в пять часов утра, – пишет он, когда бесконечная зимняя ночь смотрелась в высокие, покрытые изморозью венецианские окна, молодой человек пересек пьяной походкой блестящий паркет московского Яра и остановился перед столиком, который занимала одна красивая дама с несколькими почетными господами.

– Послушай, – кричал молодой человек, прислонившись к колонне, – я этого не позволю! Я не желаю, чтобы ты была в таком месте в такое время.

Дама насмешливо улыбнулась. Вот уже восемь месяцев прошло с тех пор, как они развелись. Она не хотела слушать его приказаний.

– Ах, так, – сказал более спокойно молодой человек и вслед за тем выстрелил в свою бывшую жену шесть раз. Начался знаменитый прасоловский процесс».

Прасолов – это убийца, а Прасолова – его жена. Суд присяжных оправдал бывшего мужа.

Гражданский истец был в отчаянии. «Московское общество, – писал он в кассационной жалобе, – пало так низко, что более уже не отдает себе отчета в цене человеческой жизни. Поэтому я прошу перенести вторичное рассмотрение дела в какой-нибудь другой судебный округ».

Повторно дело рассматривалось в провинции.

И Прасолов вновь был оправдан.

Другой громкий скандал, описанный великим князем: «Петербург не хотел отстать от Москвы, и еще во время прасоловского процесса двое представителей «золотой» петербургской молодежи Долматов и Гейсмар убили и ограбили артистку Тиме. Арестованные полицией, они во всем сознались и объяснили мотивы преступления. Накануне убийства они пригласили своих друзей к ужину в дорогой ресторан. Им были нужны деньги. Они обратились к своим родителям за помощью, но получили отказ. Они знали, что у артистки имеются ценные вещи. И вот они отправились к ней на квартиру, вооружившись кухонными ножами.

– Истинный джентльмен, – писал по этому поводу в газетах один ироничный репортер, должен уметь выполнить свои светские обязанности любой ценой».

«Среди криминальных сенсаций, – пишет далее Александр Михайлович, – отравлявших эту и без того истеричную атмосферу, заслуживает еще упоминание дела Гилевича, которое в 1909 году поставило петербургский судебный мир в тупик неслыханной изворотливостью и жестокостью хладнокровного убийцы». Вкратце история такова.

В номере заштатной петербургской гостиницы было обнаружено обезображенное мертвое тело мужчины. При нем были документы на имя некоего Гилевича, но лежали они слишком на виду, что вызвало сомнение сыщиков. Однако труп опознал брат Гилевича, сказав, что на правом плече брата есть характерная родинка. Позже он получил крупную сумму, на которую была застрахована жертва убийства. Следствие, однако, вскоре установило, что убитый – не Гилевич, а одинокий бездомный студент, приехавший в Петербург из провинции.

Гилевич же исчез. Через некоторое время, устав прятаться в Париже, он, лжежертва убийства, решает посетить Монте-Карло, где проигрывается в казино и посылает брату в Петербург телеграмму, в которой просит выслать денег. Почтовый служащий в Петербурге обратил внимание, что кто-то из-за границы просит у брата «убитого» крупную сумму, и сообщил властям. В Париж были высланы фотографии Гилевича и его описание. По ним французская полиция без труда установила, что это он и есть. Гилевич был арестован, но до суда дело не дошло – обвиняемый отравился ядом, который всегда носил с собой.

«В эту зиму, – говорит мемуарист, имея в виду уже 1913 год, – танго входило в большую моду.

Томные звуки экзотической музыки неслись по России из края в край. Цыгане рыдали в кабинетах ресторанов, звенели стаканы, и румынские скрипачи, одетые в красные фраки, завлекали нетрезвых мужчин и женщин в сети распутства и порока. А над всем этим царила истерия». Кстати, среди 400 гостей Абрамовича на карибском острове были, вероятно, и цыгане. Не могли не быть. И еще: события, о которых рассказывает великий князь, происходили в то самое время, когда в зените славы была звезда Григория Распутина, за роль которого в кино был недавно обласкан Кремлем французский актер Жерар Депардье. Александр Романов считал атмосферу начала ХХ века предчувствием катастрофы.

Схожие чувства испытывают, по-моему, многие в России и сейчас, наблюдая за распадом государства. Кажущееся могущество президента Владимира Путина на деле есть утрата управляемости и беспредел на всех уровнях и во всех регионах. Во всех них расцвет махрового воровства и ужесточение преступлений. Убийства, стрельба на улицах населенных пунктов средь бела дня, трансляция по госканалам похорон «вора в законе», взрывы, покушения, и уже недолго, кажется, осталось ждать, чтобы узнать, признак чего все это. Войны или революции.

Василий Мельник