Политическая партия “РОДИНА” рассказывает правду об исторических событиях 1930-х годов на территории нынешней Ульяновской области. О том, как пришедшие к власти большевики истребляли своих же земляков и проводили “раскулачивание” в селах.
КАЗНИТЬ, НЕЛЬЗЯ ПОМИЛОВАТЬ
Недавно мне пришлось прокатиться от Ульяновска до Саратова со студенткой из южноамериканской страны Перу. Озирая зеленеющие просторы, с трудом подбирая русские слова, девушка воскликнула в восхищении: “Какая у вас большая поля!” И потом добавила, как показалось, с горечью: “И вы покупать продукты за граница! Почему?” Что тут скажешь?..
Историки по справедливости полагают, что самый внушительный гвоздь в гроб сельского хозяйства нашей Родины был заколочен политикой “раскулачивания”, проводимой в СССР в 1928-1932 годах. Надолго наш народ запомнил, как уничтожали крепкое крестьянство, уж и век-то двадцатый заканчивался, а память людская о тех событиях ещё была жива.
– А на фига горбатиться? Чтобы опять пришли и раскулачили? Я лучше сам всё пропью! – помнится, в 1980-м, в год Олимпиады в Москве, поучал меня, восьмилетнего пацана, нетрезвый деревенский родственник, тракторист дядя Боря Сердобинцев. О раскулачивании родившийся в 1938-м дядя Боря мог знать только по рассказам, но на этих рассказах он строил свою жизненную философию. И не он один…
Даже по скромным, “предварительным” оценкам, жертвами политики “раскулачивания” стали 3 миллиона человек. Ещё 10 миллионов подверглись высылке. Постановление Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 года “О мероприятиях по ликвидации кулаческих хозяйств в районах сплошной коллективизации” устанавливало “планку” по Средней Волге: заключить в концлагерь 3-4 тысячи человек, выселить 8-10 тысяч. Только вдумайтесь в эти цифры! Новая советская власть лихо взялась за истребление своего же народа.
КУЛАКИ И ПОДКУЛАЧНИКИ
Впрочем, не большевики придумали слово “кулак”. Традиционно в сознании крестьянина существовала идея, что единственным честным источником достатка может быть физический труд – будь то хлебопашество или какое-то ремесло. При царе-батюшке “кулаками” на селе честили ростовщиков, скупщиков и торговцев. Считалось, что кулак “ни земли, ни труда, ни хозяйства не любит, любит только деньги”. И неприязнь эта к кулаку со временем всё больше возрастала на нехорошем чувстве зависти к чужому богатству, успеху, доходу.
После революции Владимир Ильич Ульянов-Ленин обзывал “кулаком” уже “всякого крестьянина, который собрал хлеб своим трудом и даже без применения наемного труда, но прячет хлеб”. То бишь не желает задарма отдавать новой власти то, что нажито большим трудом и полито потом. Отсюда в “кулаки” легко можно было записать практически любого. Досталось даже сельской бедноте – крестьян, не разделявших политику Советской власти, стали называть “подкулачниками”.
В 1930 году был раскулачен и осуждён на пять лет заключения в концлагерь житель Ульяновска Даниил Катков, владелец мастерской по починке музыкальных инструментов. Каким боком в “сельские богатеи” можно было записать этого бедолагу? Ну, через починку любимых на селе балалаек!..
Ещё до революции в сёлах развивалось кооперативное движение. Крестьяне в складчину покупали сложную сельскохозяйственную технику: молотилки, сеялки, сноповязалки и даже трактора! Так вот, четверть, 1/6, 1/8 и даже 1/16 доля во владении машиной становилась достаточным основанием для того, чтобы оказаться вписанным в категорию “кулаков”. Людей раскулачивали и ссылали к чёрту на кулички – вдумайтесь в официальную формулировку – “за организацию кулацких лже-колхозов”.
Родным раскулаченных Советская власть тоже не оставляла выбора – в ссылку отправлялись всей семьёй. Конкретный пример: в 1930 году из села Бояркино Инзенского района выселили “торговца” Гладкова Алексея Семеновича, 39 лет. Вместе с ним выселялись жена, Гладкова Екатерина Алексеевна,’ 38 лет, дочь Татьяна, 5 лет, сын Алексей, 4 лет. А ещё – сын Николай, имевший от роду единственный месяц, и даже “не родная дочь” Козина Анна Васильевна, 16 лет: всё одно, “яблоко от яблоньки…”
13 марта 1930 года Народный суд 1-го участка Ульяновского района своим приговором “подверг выселению из пределов Ульяновского округа сроком на три года как более опасный социальный элемент” жителей села Полдомасово Андрея Сидорова, Александра Резникова, Ивана Камышина и Максима Якунина.
Всех вышеперечисленных вначале “просто” раскулачили и вытряхнули на улицу из собственных домов. Мужики прямому насилию никак “не сопротивлялись”. Осудили полдомасовских “кулаков” за то, что, “переночевав одну ночь в банях – не захотели пойти в таковые на следующую ночь вследствие того, что в банях совершенно невозможно с детьми проживать ввиду их неприспособления к жилью” 40-летний Максим Якунин в Гражданскую служил плотником в Красной Армии. Его родственник и однофамилец Андрей Якунин прошёл всю Гражданскую в рядах прославленной 15-й стрелковой Инзенской Сивашской дивизии. “До 1921 году я участвовал на фронтах в рядах Красной Армии, против раз-нова рода емигрантов, как Деникина, Колчака и Врангеля”, – заслуженно гордился он. Кстати, редкий случай: за помощь, оказанную в тяжёлом 1921 году украинскому крестьянству, дивизия была удостоена ордена Трудового Красного Знамени.
В 1930 году Якунин уехал в Среднюю Азию. Вернувшись через два с половиной года, он вместе с родственниками вкалывал на лесозаготовках. А уже в августе 1933 года 37-летнего Якунина раскулачили и вместе с семьёй сослали в “кулацкий спец. поселок”. В вину ему вменялось осуществлявшееся до 1917 года совместное с отцом “санное производство” и “эксплоатация” пяти человек постоянных работников.
Один из этих, с позволения сказать, “наёмников”, – родной дядька Андрея, старший брат его отца, 68-летний Григорий Якунин был раскулачен ещё в 1931 году. Ему тоже вменялось в вину санное производство с наёмной рабочей силой.
В своём заявлении Григорий Якунин писал с возмущением: “Семья наша состояла из 33 человек, при шести душах взрослых мужиков. При такой семье не могло быть и речи о найме каких-то батраков, наоборот, сами из семьи ходили по работникам… Я работал как батрак, не зная себе спокоя не день не ночь, и никакой разгульной жизни не видел. Имеющемся в то время в нашем хозяйстве санным производством руководил мой родной отец. Я и мои братья работали при нем…
Действительно, в рабочее время, то есть уборочную, как это практиковалось обычаем и делом, собирали помочи сродников и соседей и всегда помогали друг другу и нам и мы другим”. И чувства старика понятны – его, человека, кормившегося своими руками, крестьянина, выставляют “кулаком”!
Но колхозные активисты утверждали, что Григорий Якунин являлся “ярым противником всех проводимых Советской Властью мероприятии на селе”. И особое раздражение вызывало то, что он служил церковным старостой.
ВЫСШАЯ МЕРА
Раскулачивание также стало мощным поводом для удара по религии на селе. Священники и муллы репрессировались в числе первых. Храмы и мечети закрывались и расчётливо осквернялись. В приговоре Тройки при ПП ОГПУ от 3 апреля 1930 года по делу о так называемой “Поповской контрреволюционной кулацко-торгашеской группировке, сложившейся в Ульяновском округе” подчёркивалось: “Группировка использовала религиозность масс, внушала ей, что если организуется колхоз, то закроется церковь”. Среди десятков осуждённых по этому “показательному процессу” – священник, жена священника, диакон, двое псаломщиков.
“1930 года апреля 28 дня. Мы, нижеподписавшиеся сотрудники Ульяновского Окротдела ОГПУ Либкнехт, Капочкин и Осипов, составили настоящий акт в том, что сего числа в 23 часа привели в исполнение постановление Тройки при ПП ОГПУ в отношении обвиняемого по ст. 58-10 и 59-2 УК ГНЕВУШЕВА Александра Федоровича, священника села Бряндино Мелекесского района, приговоренного к высшей мере – РАССТРЕЛУ.
Труп растрелянного Гневушева зарыт на кладбищах за городом Ульяновск близ Стрижева оврага на надлежащей глубине”.
За какую же вину так жестоко “разобрались” с 40-летним батюшкой, отцом троих малолетних детей? Что, он объедал трудовой народ? Но документы того времени сообщают: “Жалованья священника ниоткуда не имеется. Священник пользуется доброхотным даянием хлеба так скудно, что едва с голода не помрет, да делать нечего”.
Зато вот что гласит обвинительный акт: “С первых чисел января 1930 года местными сельскими общественными организациями проводилась агитационная кампания за снятие колоколов с церкви. В противовес этой кампании священник местной церкви Гневушев, … используя религиозные предрассудки масс, повел усиленную антисоветскую агитацию среди верующих против проводимых мероприятий… При выполнении религиозной службы нарушал уставы церкви с целью воздействия на чувства верующих, ввел исполнение трогательных великопостных стихов, которые в обычное время не применяются…
После торжественной проповеди антисоветского содержания Гневушев со слезами на глазах ушел в алтарь, и в это время на клиросе запели трогательный великопостный стих: “Душа, что спишь, конец приближается… ” Находящиеся в церкви, человек до двухсот верующих, все плакали…
В результате антисоветской деятельности Гневушева и его единомышленников… 16 января 1930 года утром к церкви собралась толпа человек четыреста-пятьсот, пытавшаяся учинить расправу над представителем местной власти и активистами…”
Но никакой расправы не случилось, а вот священник расстрелян был. Ныне отец Александр причислен к лику святых Русской православной церкви.
в газете на правах политической рекламы
