26 и 27 сентября Ульяновск посетил Егор Кончаловский. Он принял участие в одном из круглых столов третьего международного культурного форума, посвящённому развитию кино в регионах, а также представил свой новый фильм «Сердце моё – Астана». В перерыве между участием в форуме и показом фильма он согласился рассказать о своём видении региональной киноиндустрии и о новом фильме.

– Вы посетили форум, посвящённый региональному кино. Какое впечатление производят региональные кинопроизводители, и есть ли у них потенциал выйти на более серьёзный уровень?

– Мне кажется лишним здесь слово «региональное». Что такое региональное кино? На форуме Рудинштейн спросил, есть ли региональное кино в Луизиане? Или в Джорджии? Кино есть хорошее или плохое. Начинающие кинематографисты, которые ещё не сказали своего слова и не заявили о себе, везде находятся в одинаковом положении. Им тяжело. Есть синдром «первой работы», когда ничего ещё не сделал, и не знаешь, как снять первый фильм.

На форуме было мнение, что нужно сначала сделать региональный фильм, например, в Ульяновской области. Взять его и первым делом катать в Ульяновской области. Потом собрать какую-то кассу и потратить её на продвижение этого кино дальше. Я считаю, что так не работают. Потому что, как только прокатаешь в нескольких кинотеатрах своё кино, оно появляется в сети. И уже тратить деньги на продвижение в других местах бессмысленно.

Региональное кино – как артхаус. Никто не знает, что такое артхаус. Это кино, которое никому не интересно, кроме двух знаменитых киноведов. Или как авторское кино. Что такое авторское кино? Это когда автор делает то, что он хочет. И это авторское кино может быть крайне успешным. Но, тем не менее, есть проблемы. Проблемы заключаются в том, что есть определённые технологические моменты, из-за которых невозможно выпустить кино в больших залах. Например, звук. Если уже сейчас можно снимать кино на фотоаппарат, то со звуком никуда не денешься. Нужно «5+1» – это достаточно дорогой процесс.

Но кино всё равно занимаются люди одержимые. Любой кризис, всеобщий экономический или в отдельном российском кино, – это вещь, которая, на мой взгляд, не мешает, а помогает, потому что в индустрии такой, как кино остаются только те люди, которые, как Толстой сказал молодому писателю: «Если можете не писать – не пишите». Соответственно, в кино остаются только те люди, которые не могут не заниматься этим. Этим людям всё равно: они будут снимать бесплатно, приглашать друзей, просить, и всё равно снимут своё.

Конечно, проблема существует, и в первую очередь она заключается в глобализации. Мы смотрим американское кино, которое нам чужое и делает нас непонятно кем. Нам продаётся американская мечта. Что такое «американская мечта»? «Американская мечта» – это ипотека, по сути. Сейчас мы пожинаем плоды американской мечты в действии. Нам надо продавать, пропагандировать свою мечту.

– Как сделать так, чтобы российское кино было настолько же востребовано, и возможно ли это сделать?

– Мне кажется, что великие российские и советские картины всегда находили своего зрителя и всегда становились крупными мировыми кинособытиями. Взять кино Тарковского или Сергея Бондарчука, которое относят к величайшему режиссёры всего мира. Причём страна была закрыта, был Советский Союз, гораздо труднее было обмениваться творческим контентом.

Но, мне кажется, не надо становиться столь востребованным, как американское кино. Их кино востребовано, потому что американская культура – это калейдоскопическое собрание, винегрет из культур совершенно разных народов. Пройдя через такое преломление и обретя государственность, американская мечта стала ясна всем, потому что там есть и китайцы, и японцы, и украинцы, и русские, и евреи, и поляки. Поэтому это синтетическое кино востребовано и понятно всем. Это, во-первых. Во-вторых, не секрет что идёт страшный процесс глобализации, то есть стандартизации людей. И как раз американское кино, на мой взгляд, служит идее стандартизации людей, то есть выработки одинаковых поведенческих рисунков: потребительских, ценностных, моральных, этических и так далее. Мы сейчас все становимся очень похожими. Это, на мой взгляд, очень опасно. Потому что идентичность должна оставаться. Это богатство человечества, когда есть зулусы, якуты, негры или русские. Сейчас всё смешивается, и, к сожалению, мы это видим и в кино, и в телевидении. И мне кажется, что русское кино должно быть национальным. Французы смогли защитить свой кинематограф, поставив заслон американскому. На мой взгляд, это имеет смысл. А становиться похожими – зачем это надо?

– Расскажите немного о своём новом фильме.

– На ульяновском форуме затрагивалась этническая культура. И я очень благодарен, этот форум был удобным и правильным местом для показа картины «Сердце моё – Астана». Этот фильм сделан в Казахстане, там снимались казахские и российские артисты. Его снимали казахские и российские кинорежиссёры. Этот фильм был приурочен к 20-летию независимости Казахстана от Советского Союза. Для меня это печальная дата, когда все стали независимыми друг от друга. Но, что произошло, то произошло.

Этот фильм о любви. Достаточно лёгкое кино. Не знаю, как определить жанр картины. Можно сказать, что это городская мелодрама с элементами комедии. Работа над этим фильмом была интересным процессом. Там участвовали 11 кинорежиссёров, включая меня, совершенно разные люди, которые совершенно по-разному работают. Это всегда интересно потому, что у людей разный подход. Это очень образовательная штука. Вот как есть курсы повышения квалификации врачей. Когда делаешь киноальманах – это курсы повышения квалификации кинорежиссёров или продюсеров потому, что в очень сжатом времени сталкиваешься с десятью индивидуальностями режиссёров, ещё с несколькими индивидуальностями композиторов, кинооператоров и так далее. Для меня это продюсерский проект. На афише написано «Новый фильм Егора Кончаловского» – это отчасти, правда, отчасти – нет. За творческую часть я делю ответственность с десятью кинорежиссёрами, а за продюсерскую – я один. Да это мой проект, но в нём участвуют кроме меня ещё десять режиссёров.