Сегодня, 30 ноября, исполняется 100 лет жителю Ульяновска Григорию Сергеевичу Давыдову. Ветеран Великой Отечественной войны, с младенчества оставшийся без родителей, самостоятельно осваивал все премудрости жизни и пробился через голод, холод и фронт.

Голод и холод против авиации

Первый жизненный опыт Давыдова был жесток и страшен – у него, еще младенца, умерли оба родителя. Так он стал детдомовцем – воспитывался в Зеленом Гае под Харьковом, где одновременно с корью пережил первый голод 1921 года. В 1930 году Давыдов покинул детдом имени Короленко – стал учиться и работать на заводе «Серп и молот».

Судьба не складывалась, вернее, складывалась как-то не очень радостно: бедность, тяжелая работа, вместо дома – деревянный барак, вместо кровати соломенный матрас и байковое одеяло, вместо водопровода – замерзшая зимой вода в бачке для питья. Голод и холод.

Впереди, впрочем, были перспективы молодой человек, работавший в кузнечном цеху, мечтал поступить в Балашовскую школу гражданской авиации.

Но судьба распорядилась иначе зимой 1933 года 19-летний юноша заработал воспаление легких при прокладке кабеля. Тот год был страшен массовый голод, люди умирали от истощения, а тут еще пневмония… Выжил, пролежав месяц в больнице.

Вот только летная комиссия Григория Сергеевича весной забраковала. После болезни, по его словам, он выглядел как дистрофик. Нужно было начинать все сначала.

Первым делом танки, самолеты – потом

Этот поворот судьбы открыл Давыдову прямой путь в Ульяновск. В 1934 году его направили в Ульяновское танковое училище. Вместо легкого самолета Р-5, массово производившегося в 30-е в СССР, пришлось изучать легкие танки БТ-5 и БТ-7а. В армии Давыдов окреп, возмужал. 23-летним лейтенантом после окончания учебы отправился командовать взводом отдельного танкового полка при кавалерийской дивизии в Забайкальский автономный округ, в Даурию. Но в Ульяновске успел пустить корни, сделать одно из самых важных дел в своей жизни – женился на местной девушке Римме Сивовой.

Трудно представить, но лейтенант, комвзвода, перед которым открывалась хорошая танковая карьера, попрежнему мечтал о небе. И в 1938 году его направили в Оренбург, толькотолько переименованный в Чкалов, в военное училище штурманов.

В Чкалове Григорий Сергеевич и познакомился с бипланом Р-5, который вообще-то был предназначен для нужд почты и перевозки грузов.

Но в армии легкие самолеты очень пригодились в качестве разведывательных – Давыдов служил в разведкорректировочной эскадрилье.

Чудеса в решете

Война застала Григория Сергеевича под Белой Церковью на территории Киевской области. Давыдов летал на разведку, на корректировку артиллерийского огня. Трудно представить, сколько раз он оказывался на волосок от смерти.

«Однажды еле дотянули до аэродрома, сели с горем пополам, – вспоминает ветеран. – Машина – просто смотреть страшно – вся в лохмотьях. Но через час получаем приказ срочно провести разведку. Я возразил, и разговор с начальством пошел на повышенных тонах. Тогда я говорю: «Садитесь с нами в это решето, если не развалимся при взлете, то полетим». Генерал Шевченко посмотрел на машину и спрашивает: «А как вы вообще на ней прилетели?».

Потом плюнул и отставил полет».

Были и совершенно критические моменты, когда казалось, что выжить уже нереально. Так, 20 августа 1941 года Давыдов летал бомбить переправу через реку Десну. До него с задания не вернулись три экипажа, а ему повезло – отбомбились удачно, уничтожили мост, но попали под огонь зениток. Самолет был сильно поврежден, еле держался в воздухе и сумелтаки дотянуть до линии фронта, где Р-5 выдохся и рухнул на землю. Парашют Давыдов раскрыл уже над своей землей и тем самым был спасен.

В 1942 году с полетами на Р-5 было покончено, Григорий Сергеевич пересел на пикирующий бомбардировщик Пе-2. Впрочем, и тут была масса ситуаций, когда удача, заработанная Давыдовым за всю предыдущую жизнь, его выручала. Ветеран рассказывает историю о том, как в предновогодний вылет, 28 декабря 1942 года, бомбили железнодорожный состав противника. Самолет Давыдова был ведущим, и боевую задачу их команда выполнила – разнесли вагоны в щепки, да только вновь угодили под обстрел – на этот раз вражеского самолета, знаменитого немецкого «Фокевульфа», который сел на хвост. Пулемет напарника Давыдова – Березина – заклинило, и истребитель ударил снизу.

«Тут он подлетел так близко, что я–разглядел его лошадиную морду, – в памяти Григория Сергеевича остались мельчайшие детали того боя. – Лицо такое вытянутое, конопатое, волос рыжий. По лицу было явно видно, что он доволен своей работой… Но это, конечно, длилось секунды».

В последний момент Давыдов выпрыгнул из падающего бомбардировщика, раскрыл парашют над самой землей. Приземление было жестоким – перекрестный огонь со всех сторон: били и свои, и чужие. Как заяц, летчик прыгал по сугробам босиком и без шлема в сторону своих, которые, наконец, поняли, что по нему стрелять не надо – лишь один кавалерист неожиданно вновь начал палить. Давыдов вновь залег в снег, стрелял в коня, чтобы отпугнуть животное, но спасло его не это – на счастье, подъехал советский танк, экипаж которого утихомирил кавалериста. Вскоре Григорию Сергеевичу прибежали на помощь и принесли даже его унты – подобрали по пути. Да только непонятно было, понадобятся ли они еще летчику или уже нет – Давыдов рухнул без сил, не чувствуя ног. Дальше воспоминания связаны в основном с жаром, болезнью, снующими туда-сюда врачами. Ноги почернели до колен, изпод бинтов – кровь… Вновь в самолет – на этот раз санитарный, оттуда – в госпиталь, где сняли бинты: ноги совсем черные, с кровавыми волдырями. Гангрена? Вполне могла быть. Спас врач.

«Сразу взял скальпель, буквально искромсал ноги, выдавливал черную жижу из плоти, – рассказывает Григорий Сергеевич. – Потом сказал: «Извини, сделал, что мог». Лекарств не хватало, и доктор постоянно меня отпаивал ромом. Где он его брал, непонятно».

На аэрофотосъемку на бомбардировщиках

Закончил свой фронтовой путь Григорий Сергеевич на территории Австрии, рядом с городом Винер-Нойштадт.

Впрочем, даже 9 мая не все еще было позади – не все немцы признали капитуляцию. До 12 мая Давыдов бомбил отступающих фашистов, уходящих в Альпы и в американскую зону оккупации.

И даже после войны Давыдов не сразу покинул кабину бомбардировщика. В 1946 году полк перевели в Среднюю Азию, в город Ош. Служба уже мирная, без постоянных разрывов зенитных снарядов, без свиста пуль истребителей над кабиной – сопровождалась «фото-бомбардировкой»: делали аэрофотосъемку горных районов Тянь-Шаня и Гималаев, на Пе-2, с которого сняли все лишнее, облетали всю территорию от Китая до Пакистана, периодически перевооружались, осваивали новые самолеты… Демобилизовался Давыдов в 1959 году, а спустя девять лет перебрался окончательно и бесповоротно в Ульяновск, где до выхода на пенсию проработал в ШВЛП.

Что же – одарила судьба Давыдова или все-таки подбросила ему даже лишку испытаний? Он считает, что ему повезло.

Сергей Гурьянов