Новый Год в России – сравнительно нестарый праздник. Привычный нам отсчёт “нового счастья” от 1 января пришёл к нам в страну с падким на всё иностранное государем Петром Первым. В 1699 году он распорядился считать началом года и весело праздновать именно этот день, а до того год начинался 1 сентября, а ещё раньше, в Средние века, и вовсе 1 марта.
В жившей по “старому” календарю дореволюционной России, чтившей религиозные традиции, блеск и значение Нового года несколько блекли в радости и сиянии справлявшегося 25 декабря Рождества Христова. Вслед за Рождеством в народе наступало время святок, две недели сплошного, часто безбашенного веселья. И ещё задолго до петровского “новогодия” 1 января отводилось совершенно особое место.
ВАСИЛЬЕВ ДЕНЬ
1 января церковь и народ чтили память святого Василия Кесарийского. Россияне почитали этого, жившего в IV веке на территории нынешней Турции, святого как покровителя свиноводства. Жареный поросёнок, называемый “кесарийским” или “кесарецким”, становился непременным атрибутом праздничного стола во всякой мало-мальски зажиточной семье.
“Как Новый год встретишь – так его и проживешь”, – гласит довольно популярное поверье. Святки в народе были излюбленным временем гаданий. Особенно “продуктивной” в этом плане считалась ночь на Василия Кесарийского, ставшая вдобавок и новогодней ночью. Благодаря набору нехитрых примет судили, каков будет грядущий год в отношении погоды, урожая, какую судьбу готовит он тем или иным людям.
Так, в селе Михайловке Сенгилеевского уезда считали, что коли “на Васильев день идет снег, то уродится хлеб”. В том же уезде, в селе Тереньге, девицы на выданье ночью отправлялись за околицу и слушали, с какой стороны донесется собачий лай. Откуда лай, туда, значит, и замуж идти.
В селе Беловодье Карсунского уезда гадали “по ложкам”. Каждый член большой и дружной крестьянской семьи “черпал ложкою воды и выставлял ее на мороз. В чьей ложке вода замерзала “ямою”, тот в этот год беспременно умрет, а коли “бугром”, такой человек будет весь год здрав и жить будет долго”.
ДЕДКА МОРОЗ И “НЕПАТРИОТИЧНАЯ” ЁЛКА
Свои нынешние атрибуты (ёлку, Деда Мороза и прочее), своё значение в общественной жизни Новый Год получал и развивал именно в городской “просвещённой” среде. В царской России дни с 1 по 6 января считались “неприсутственными”, выходными – вот, оказывается, когда начиналась недавно возрождённая и не всеми пока принимаемая новогодняя традиция!
В канун нового 1914 года в газете “Симбирянин” был напечатан анекдот:
” – Мама, а правда говорят, будто Дедка Мороз ездит на санях по всем домам, где живут мальчики и девочки? -Правда, милый! – И правда, что он взбирается на крышу и спускает через трубу все подарки? – Правда. – Он, однако, должен ездить очень быстро, чтоб объездить все дома. – Он и ездит быстро. – Нет, я все-таки этому не верю. – Почему же? – Я думаю, он развозит подарки заблаговременно. – Отчего ты так думаешь? – Да потому, что я уже видел все свои подарки сложенными в шкафу у вас в спальне!”.
Сто лет назад симбирский мальчик, как и нынешние ульяновские дети, ждал в гости Деда Мороза и немножко сомневался в том, что добрый дедушка существует “взаправду”.
В том самом 1914 году Россия вступила в Первую мировую войну. Император Николай II объявил в стране “сухой закон”, о чём немало переживали любители буйного новогоднего веселья. В приливе патриотических чувств некоторые наши земляки требовали взять и за-претить новогоднюю ёлку! “Настоящая война, – взывали патриотические головы, – должна вытеснить у русских чужестранный обычай, нелепое, при нашей высокой национальной культуре, явление, именуемое “Новогодней елкой”… Не станем примыкать к мишурному германскому обычаю, заменим его более разумными и достойными чести русского развлечениями!”.
Прошло немного лет, и на ёлки ополчилась уже молодая Советская власть. В канун нового 1923 года Симбирский Губотнароб, переводя на русский, “губернский отдел народного образования”, настрого предписал всем школам и детским домам: “чтобы на устраивающихся в каникулы ёлках не было украшений в роде ангельчиков, а обычные рождественские звезды были бы заменены красными пятиконечными”…
НОВЫЙ год В ГОРОДСКОМ ТЕАТРЕ
Но пока о революциях никто не думал, в традиции симбирского общества было справлять Новый год следующим порядком. Праздничный вечер начинался с торжественного молебна в Кафедральном соборе. Оттуда публика плавно перетекала в городской театр, где давался весёлый спектакль и устраивался бал-маскарад. Так, 31 декабря 1914 года на симбирских подмостках была сыграна “веселая комедия “В горах Кавказа”. Утром 1 января наступившего 1915 года господам и дамам была показана пьеса “Царевна-лягушка”. Видимо, как подтверждение давней истины о том, что некрасивых женщин не бывает…
Занимательно, но в ночь на 1 января 1888 года в уездном городе Сызрани дотла сгорел деревянный театр, содержавшийся отставным гусарским штабс-ротмистром Станиславом Граббе. “Пожар начался с декорации позади театральной сцены; в это время режиссер театра Лычов со своей труппой встречали в v театре Новый год, и все без исключения были выпивши, а некоторые в бессознательном состоянии”, – гласил полицейский протокол. – Пожар этот произошел от неосторожного обращения с огнем кого-либо из актеров или из прислуги в Театре в пьяном виде”. Говорят, что именно это происшествие обогатило русский язык выражением “актёр погорелого театра”.
Ермил ЗАДОРИН