Российские телеканалы так стараются распалить в нас ненависть к украинцам, особенно к западным, что хоть вилы бери и иди в направлении Львова, где, судя по сюжетам, засели злобные бандеровцы и точат на россиян зубы. Но меня лично все это не убеждает. Может, потому, что и в Киеве, и во Львове я в свое время был. И тогда, кстати, тоже стращали бандеровцами, и я их даже специально пытался там найти.

Провел я во Львове, правда, всего неделю летом 1984 года. Начальник управления, подписывая командировочное удостоверение, спросил: «А чего ты собираешься делать там целую неделю?». Я начал объяснять, что это же вместе с дорогой – если на поезде, то три дня туда, три обратно… «Знаю я эти твои три туда, три обратно», – сказал он и подписал. В те годы во Львов был прямой авиарейс из Ульяновска, но билетов не было. Я приехал в кассу к открытию, занял очередь и встал у стойки недалеко от окошечка, чтобы слышать, сколько человек купит билет до Львова. Купить не успел ни один, но по динамику сообщили, что билеты закончились. Дождавшись своей очереди, я, тем не менее, упрямо сказал: «Один до Львова». Кассирша запросила у диспетчера, та ответила, что закончились. «Ну летите через Киев», – предложила мне кассирша. Скандалить с ней не хотелось – она была похожа на добрую врачиху, и я сказал: «Давайте».

В тот же день к обеду был в Киеве. Из аэропорта «Жуляны» поехал в город, исходил весь его центр, побывал в Лавре и на Крещатике, на котором кафе были забиты народом, успел пробежаться по зоопарку. И Киев мне понравился не очень. Красив, купола золотые, парки, но какой-то он не очень дружелюбный, постоличному надменный, что ли. Так мне, во всяком случае, показалось, и вечером я без сожаления улетел из него во Львов. В этом центре бандеровщины оказался уже ночью. Изаэропорта в город ехал на трамвае. Улицы темные, я ничего и никого не знал, брони в гостинице не было, да и гостиницу никакую не знал.

Вижу из окна трамвая, как на асфальте что-то замеряют в полутьме милиционеры. Боже, думаю, убили кого-то, и чего я в аэропорту не остался. Успокоил себя тем, что, если гостиницу не найду, вернусь в аэропорт, а уж утром поеду в город. Конечная трамвая – в самом центре, и в салоне я один. Водитель показала в какую-то темную улочку, где метрах в ста от остановки «есть готель».

Готель назывался «Народный». Дальше было как в сказке: только что выехал молодой человек, освободилось место. Перед администратором – какой-то мужчина, у которого не в порядке паспорт, и его не селят. Следующий я.

Через полчаса я уже в постели, подумал: «Пока не зарезали», – и уснул. Наутро было воскресенье, по работе идти никуда не надо, и я пошел по узким улочкам Львова. Старинные здания, масса людей, торговля прямо на тротуарах, кафешки, чайные, рядом с гостиницей кафе «Горячее молоко», где можно взять к нему и блинов, и меду. И я понял, почему мне не понравился Киев – потому что там не было вот этой уютной домашней обстановки, когда можно зайти и, не страшась холодного взгляда какогонибудь метрдотеля или бармена, спросить блинов с молоком, съесть и бродить по городу.

Проголодался, заглянул еще куда-нибудь, выбрал, что нравится, съел, попил чаю. Просто попить чаю – такого я не мог позволить себе и в Ульяновске без риска нарваться на грубость.

С командировочными делами справился за один день (начальник был прав), а в остальные изучал Львов. Побывал даже в паре музеев, хотя и не любитель их тишины и пыли. Первый типография первопечатника Ивана Федорова со скульптурой его самого перед входом. И еще сходил в Музей религии и атеизма – в бывшем Доминиканском соборе. Эти вещи как-то уживались у них в одном «флаконе». Если ты верующий, твоему вниманию церковная утварь, иконы, распятия. Если атеист, можешь ужаснуться пыткам средневековой инквизиции. Сцена в натуральную величину: за столом судьи-инквизиторы, на деревянном стуле их жертва, в ногах у которой тлеют угли. В этот музей я вошел, не заметив кассы, и растерялся, когда уже в залах женщина-смотритель спросила мой билет. «Ничего, ничего, – сказала она тихо, – смотрите».

Мне было очень неудобно и, выходя из собора, входной билет я-таки купил.

В один из дней посетил действующий православный, роскошно убранный собор Святого Юра. Внутри – сплошное золото, огромный, от пола чуть ли не до самого потолка иконостас и несколько старушек на расстоянии друг от друга. Стоят молча. Двери собора открыты, и через них вглубь тянется широкая полоса солнечного света. А в католическом костеле был вечером, когда в нем шла месса, играл орган – я до этого его никогда не слышал, – и пел церковный хор…

Исторический центр я изучил за неделю довольно основательно. Начиная с горы Высокий Замок, где сохранились развалины замка основателя города, князя Льва, сына Даниила Галицкого, и до университета имени Ивана Франко. Я, конечно, не нарывался, не выходил в центр львовских площадей и не кричал: «Долой Бандеру!», но и не маскировался под украинца. И если бы те враждебные настроения против русских в обществе были, их невозможно было бы скрыть, но… Вошел я как-то в трамвай, он тронулся, я сунулся в карман – талона нет. Были тогда такие листочки, которые надо было самому пробивать на компостерах, висевших в салоне. Спросил у рядом сидящей женщины, у нее тоже не было. Тут с места поднимается другая женщина и протягивает мне талон.

– Но он пробитый, – говорю я.

– Та нi, я зараз выхожу, а вы едьте дальше.

Чистого нема.

На следующей остановке в трамвай вошли контролеры, и что бы со мной было, если бы не эта «бандеровка» – в чужом-то городе?

Академик Игорь Грабарь назвал Львов когда-то красивейшим городом Европы. Мне же по душе пришлись и жители Львова, и зря наши господа начальники нас стравливают. Может, и появилась у них за эти годы слегка очумелая поросль, но она появилась и у нас, только очумелая по-нашему. Когда Украина собралась в Евросоюз, я за львовян порадовался, ведь если им так лучше, то и пусть. И не надо бы разжигать между нами ненависть-то. Больше ненависти – больше зла. Всем, включая и нас.

Сергей Поленов