Освистывание музыканта Андрея Макаревича за его позицию по Украине набирает обороты.

Некая женщина, как уже сообщал «СК», потребовала лишить Макаревича звания народного артиста России и ордена «За заслуги перед Отечеством», и недалеко, видимо, то время, когда поступят предложения лишить его российского гражданства.

Это как бы Макаревич заслужил перед отечеством орден постоянными походами в соседние страны и присоединением их к своей, а тут вдруг заявил: «Хватит мне уже чужих земель, и в походы за ними я больше не ходок!».

Часть же сограждан считает, что отечество пока еще не очень велико и Макаревич рано сложил оружие, фактически дезертировав, и ордена «За заслуги перед Отечеством», следовательно, не достоин. Взять его у этой собаки!

Но Макаревич чем занимался до ордена и прочих наград, тем и занимается: произносит слова. Когда под музыку, это называется песней. А если без музыки, то – речью, интервью или простым высказыванием позиции.

В случае с Украиной было как раз высказывание точки зрения на происходящее. И он ведь выразился еще предельно мягко, назвав поведение России ошибкой. Есть и более жесткие оценки. Та, например, что с Украиной обходятся сейчас, как с тяжело больным человеком. Человек этот лежит в спальне своей квартиры. Больной он лежачий. Знакомые приходят его навещать, некоторые предлагают даже помощь, а выходя из спальни, заходят в зал и, пользуясь тем, что больной слишком слаб и их в зале не видит, забирают из серванта все ценное. То есть элементарно обворовывают.

Макаревич назвал это, однако, более интеллигентно – ошибкой. Слова Макаревича могут оказаться, кстати говоря, тоже ошибкой, поскольку мнение есть вещь, которую невозможно проверить на достоверность или недостоверность, и она остается на суд истории. Защитники Андрея Макаревича настаивают в своих обращениях к властям, что музыкант имеет право на обнародование своих взглядов, а общество имеет право с этими взглядами либо не знакомиться, либо, познакомившись, с ними не согласиться. Право Макаревича закреплено в ст.29 Конституции РФ: «1. Каждому гарантируется свобода мысли и слова… 3. Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них». А угроза лишить наград и званий – это форма принуждения конкретно Макаревича к отказу от мнений и убеждений. То есть призыв этой дамы отобрать у музыканта орден является по сути преступлением против Основного закона страны.

Дикость в том, что сторонники Андрея Макаревича должны все это доказывать. Как будто не прошло двух с лишним веков со времен эпохи просвещения, когда и была провозглашена свобода слова, мысли и убеждений. Как будто не было мучительной истории России, продиравшейся на протяжении столетий из болотной тьмы к свету через страдания народа и гибель носителей слова – от сожженного на костре протопопа Аввакума до расстрелянных поэтов и писателей в сталинские времена. На мой взгляд, есть какой-то злой рок в том, что Россия ходит по кругу и все повторяется.

Иногда с пугающей точностью.

Умнейший человек, великий гражданин России и ее совесть последней полутысячи лет Александр Иванович Герцен запротоколировал XIX век нашей истории, не уставая ужасаться. После удушливого царствования Николая I наступила, казалось бы, оттепель Александра II, вплоть до отмены в 1861 году крепостного права. Однако уже через пару лет после этого, пишет Герцен, власть резко повернула назад, и репрессии начались более жестокие, чем даже при Николае. Расстрелы, ссылки, как писателя Чернышевского, на вечную каторгу, гражданские казни. Но в отличие от эпохи Николая общество требовало еще более жестоких расправ, газеты доносили на губернаторов, казавшихся недостаточно кровожадными, и вынуждали их заменять мягкие приговоры более суровыми.

Граждане обращались к властям с призывами «задавить гадину», то есть всякую свободу в принципе – «ради сохранения родины».

Александр Герцен назвал это державное мракобесие патриотической моровой язвой. В том смысле, что есть патриотизм как любовь к своей отчизне и есть губительная эпидемия с таким же названием. Примерно такими были и взгляды графа Льва Николаевича Толстого, бросавшего обвинения в лицо царя и его камарильи.

Как музыкант Макаревич никогда мне особо не нравился – не мое, что называется. Так же у меня, к примеру, с группой «Роллинг Стоунз», в творчестве которой мне не близка, кажется, ни одна нота. В отличие от «Битлз». Но как гражданин Андрей Макаревич заслуживает всяческого уважения. За то хотя бы, что имел смелость сказать, что думает.

Сергей Поленов