«Когда б вы знали, из какого сора растут стихи, не ведая стыда…» – эти строки из стихотворения Анны Ахматовой не прозвучали на выставке творческой молодежи «У.Родина», но стали ее лейтмотивом. По мысли одного из организаторов уже третьей по счету выставки архитектора Сергея Фролова, эти слова в равной мере относятся ко всем видам творчества.

В названии проекта заложена ирония по поводу Ульяновска как родины колобка, буквы «Ё», Ленина и так далее. «Мы провоцируем творческих людей на высказывания о нашем городе и о своей любви к нему», – считает собеседник «СК». Неравнодушие Сергея Фролова к судьбе Ульяновска очевидно: он – постоянный и активный участник заседаний Единого градостроительного совета, инициатор различных творческих мероприятий.

Красота, простота и качество

– Сергей Александрович, за что Вы любите Ульяновск?

– Здесь я родился, вырос, учился, создал семью, основал архитектурную мастерскую.

Перед поступлением в университет и в студенческие годы хотел уехать в Москву. Работать начал еще в пору учебы, мои способности оказались востребованными на родной земле, поэтому не уехал, чему сейчас очень рад. Моя мастерская востребована, мы в меру сил улучшаем наш город.

Современные технологии позволяют эффективно работать с зарубежными специалистами: например, мы вместе с испанскими архитекторами создали проект микрорайона в Сколково. А для жизни Ульяновск гораздо лучше подходит, чем Москва. Пойдешь в одну сторону – через 15 минут будет парк, пойдешь в другую – через 20 минут окажешься у Волги. Это ощущение постоянного контакта с природой – большое преимущество нашего города. Я живу на Нижней Террасе, а учился и работаю в центре, каждый день еду по волжскому мосту, и это ежедневное общение с волжскими пейзажами, наблюдение за жизнью реки, великолепный вид цветущего косогора весной это дорогого стоит.

– Какие ульяновские здания Вам интересны?

– Большинство жителей считают архитектурой что-то историческое вроде домамузея Гончарова или Дворца бракосочетаний. Я обращаю внимание на советскую архитектуру – у нас пока остаются ценные образцы. Люди не видят в ней красоты, и она, наверное, не такая «скульптурно» красивая, как историческая, поскольку в ее основе лежат другие принципы. Не осознавая ценности, люди разрушают эти здания. Мне очень нравилось здание Дворца пионеров до ремонта: построенное с учетом местности и традиционных перспектив, оно многослойное, многоуровневое. Витражи позволяли видеть жизнь юных ульяновцев на фоне грандиозного волжского пейзажа. К сожалению, его не очень грамотно отремонтировали, потеряны качество и простота, особенно в интерьере. В студенческие годы я любовался зданием на кольце Нариманова, где сейчас располагается «Межрегионгаз». Его делал настоящий мастер: неповторимый облик был создан благодаря пропорциям и самым обычным «совковым» материалам. Четкий параллелепипед, облицовочный силикатныйкирпич, штукатурка под «шубу», деревянные рамы – вот и все. В наше время он стал очередным банальным теремом в керамограните. А что сделали с великолепнейшим образцом советской архитектуры, зданием ЦУМа?! К сожалению, интересное и сложное городское пространство, такое, как проходные галереи, частные зеленые зоны, уличное ограждение, – все делается плоским, плакатным.

– Председатель Градосовета Татьяна Тарасова часто публикует в соцсетях фотографии необычных домов. Как Вы считаете, готов Ульяновск к оригинальной архитектуре?

– В университете нам внушают, что архитектор – это пуп Земли. Но некоторое время назад я ясно осознал, что архитектура – это один из элементов экономики, воплощение степени ее развитости. Летом я был в Казани, и меня поразило, насколько «кудрявая» архитектура есть в центре города: в жилых домах квадратный метр стоит несколько сотен тысяч рублей. У нас ни один инвестор не вложится в такое строительство – настолько богатого потребителя нет. С другой стороны, я с университетских времен вспоминаю представителя стиля конструктивизма Константина Мельникова, пик деятельности которого пришелся на 20-е годы, когда он, несмотря на революционную разруху, создавал шедевры. Качество архитектуры зависит не только от денег, но и от таланта.

Изменился сценарий жизни

– В прошлом году бурно обсуждался новый Генплан Ульяновска, каковы Ваши впечатления об этом документе?

– На эту тему я говорил с архитектором Олегом Владимировым – в последнее время он стал мощным теоретиком архитектуры и часто поднимает глобальные вопросы градостроительства. Он высказал мысль о том, что сейчас в Росси и вообще в мире инструменты, которыми пользовались раньше – например, тот же Генплан, – перестали быть действенными. При его обсуждении мы немало «копья ломали». Разработчик нынешнего Генплана Зоя Федулова заявляла: «Я рисую Генплан как архитектор», приводила в пример, насколько подробно был нарисован при Екатерине Генплан Екатеринбурга. Но при Екатерине город был размером с наше ближнее Засвияжье, и его можно было нарисовать от руки на одном листе с точностью до тротуара – это отвечало реалиям того времени. Сейчас городская инфраструктура намного сложнее и регулировать ее нужно уже на другом уровне. Должны быть четко прорисованы и охраняемы властью основные магистрали, инженерные сети, зеленый каркас. Но диктовать, где именно будут офисные здания, а где – жилые дома, сейчас нельзя. Спальные районы стали монофункциональными – в них присутствует практически только жилье, школы и магазины. В градостроительных документах заложена модель, которая плодит одинаковые структуры, которые, может, раньше были удобны, но не подходят к современному сценарию жизни. Это проблема не только Ульяновска, но и абсолютного большинства городов России и других стран. Мы постоянно вынуждены ездить: работаем в одной части города, отдыхаем в другой, шоппингом занимаемся в третьей, спим в четвертой.

– А как по-другому?

– Городская среда должна быть разнообразной, с шаговой доступностью к местам работы, учебы и развлечения. Думаю, никто не решается изменить эту модель, опасаясь того, что отмена правил приведет к хаосу. Но я не боюсь этого: инерция сознания и здравый смысл не позволят. Квартал должен жить круглые сутки, а детальная прорисовка на уровне Генплана не дает этому осуществиться. Тем более, такая деталировка не должна разрабатываться специалистами из других городов – человек не знает, чем живет и дышит та или иная улица. К нашему большому счастью, минрегионразвития намерено принять документ, который ограничит зонирование города, и в Генплане не будет излишней детализации.

В свое время я вместе с архитектором Александром Капитоновым работал над градостроительной документацией, в частности, мы разрабатывали правила землепользования, и тогда я осознал, на каком уровне документ должен регулировать процессы. Мы создали в определенной степени схематичный документ, и постоянное обращение к нему, обсуждение, внесение изменений говорят о его востребованности. Он одновременно и рамки держит, и позволяет реагировать на конкретные ситуации. Вот и Генплан не должен быть догмой.

Как сыр с дырами

– По мнению некоторых участников обсуждения Генплана, Федулова пошла навстречу архитекторам, которые лоббируют интересы инвесторов, и город будет развиваться, как захочет того застройщик, что парки станут беззащитными. Согласны ли Вы с этим?

– Я не понимаю противостояния «горожан» и «застройщиков». На Нижней Террасе, рядом с домом, где я живу, десятилетиями был пустырь. Недавно появился застройщик, который на нем построил дом, причем на приличном расстоянии от существующей застройки. Но жильцы очень возмущались, им хотелось, чтобы все осталось как есть. Застройщики – это люди, которые строят жилье, создают рабочие места. Я сам искал квартиру в центре и на собственном опыте убедился, что старый фонд пришел в упадок, поневоле пойдешь в новостройку.

У нашего города есть особенность – он похож на сыр, в нем много «дыр» – ничем не заполненных разрывов в несколько кило метров. И эти территории надо развивать.

Удачный опыт такого развития связан с появлением торгового центра на Свияге. При всех его минусах есть и огромный плюс. В университете нам часто говорили о Свияге как об интерьерной реке, на берегах которой можно создавать рекреационные зоны, но долгое время ничего не делалось. Только теперь, с появлением торгового центра, она начала развиваться и облагораживаться, там появилась жизнь. Начали происходить изменения и на противоположном берегу. Надеюсь, со временем и набережная будет приведена в порядок, появятся кафе и рестораны. Я сам был на субботнике в парке Ульянова, видел, какой он заросший и заброшенный, сколько следов от костров, сколько мусора, а ведь это центр города! А зеленый каркас Ульяновска хотя и подвергается нападкам, но границы парков и скверов закреплены и законодательно защищены. Поверьте, застройщику «влезть» туда очень проблематично.

– В последние несколько лет все чаще появляются дома до 24 этажей, а осенью поднимался вопрос и о более высоких зданиях. Как Вы относитесь к высотному строительству?

– У каждого города должен быть свой масштаб, и высотное строительство не везде уместно. Например, когда в 1960-х годах проводили реконструкцию центральной части города и создали целый комплекс, то многоэтажная гостиница «Венец» завершила и подчеркнула новую композицию. Но в целом я считаю, что задирать высотность в Ульяновске – это ошибка, поскольку она ведет к потере структуры города. Образуются огромные разрывы между домами, продиктованные градостроительными правилами. Их нельзя ничем заполнять, и жизни в них не будет. Зато появится куча народу и машин. Плотность застройки нужна: чем компактнее люди живут, тем активнее и интереснее идет жизнь. Но путь высотного строительства тупиковый. Мы нередко говорим о силуэте города, который как раз формируется при участии высотных построек. Мне очень нравится тренд малоэтажной застройки, который возник лет пять назад. Это хороший путь для развития окраин города.

Анна Школьная