«Без грубости, равно как и без нецензурной брани, человеку никак не обойтись», – такой вывод сделал ульяновский школьник в 2013-2014 учебном году, когда писал сочинение о проблеме грубости и мата в русском языке. Но если этот мальчик, по словам учителя, четко определил уместное для крепких выражений время и место, то, как рассказала наша читательница, в одной из городских школ дети матерятся поголовно и повсеместно. Этим фактом была шокирована ее дочь, которая недавно перешла из одной школы в другую. Что же происходит с детьми, если это возмущает даже их ровесников?

15-летняя девочка поделилась с мамой своими переживаниями: все ученики, даже ее соседка по парте – начитанная, успевающая по всем предметам, при учителях тихая и интеллигентная отличница, в общении с одноклассниками себя не сдерживает. Получив задания контрольной работы, свои впечатления о них она комментирует в таких выражениях, что иной сантехник покраснеет. Дело происходит в одной из элитных школ города!

По мнению учителя русского языка другой школы Галины Лаштановой, нецензурная брань, как и курение, для подростков – своеобразное доказательство их принадлежности к миру взрослых.

– К сожалению, это прогрессирует, – рассуждает педагог. – Еще в 2008 году к нам в школу приходила читать стихи ульяновская поэтесса Татьяна Мельник. Она поразилась, насколько интеллигентные и воспитанные у нас дети. За семь лет ситуация очень сильно изменилась. Все чаще я понимаю, что школьники не осознают разницы между нормальными словами, грубостью и даже матом. Как ни прискорбно, нецензурные выражения становятся нормой, – это один из показателей падения нравственного и культурного уровня. Мат – это тоже своеобразное богатство русского языка, но он ни в коем случае не должен быть нормой.

В прошлом году десятиклассникам одной из ульяновских школ предложили написать сочинение по тексту публициста Сергея Львова, в котором поднималась проблема употребления нецензурной брани. В отличие от подавляющего большинства одноклассников, категорично высказавшихся за чистоту русского языка, один юноша рискнул выразить свою точку зрения. «В жизни порой бывают такие ситуации, когда даже очень спокойный человек не может сдержать эмоции и его терпение лопается», – рассуждал он. Мальчик привел такой пример: если таз поместить в ванну с водой и наполнить его, то он утонет. Желая удержать таз на плаву, человек может вычерпывать постоянно прибывающую жидкость с помощью чайной ложки, половника или ковша. Очевидно, что ковш в этом деле – лучший помощник.

«Тазик – чаша человеческого терпения, – пишет ученик. – Она определяет, насколько много человек может наполниться гневом, обидой и так далее. Чайная ложечка – это, как выражается Львов, «общепринятые формулы вежливости», – по-моему, слабый инструмент для выплескивания эмоций. Ковшик – это и есть нецензурная брань, крайняя форма грубости, с помощью которой мы без большого труда можем избавиться от негативных эмоций».

Безусловно, поясняет учитель, точка зрения мальчика, хотя и нетривиальная, не оправдывает применения нецензурной лексики и может быть лишь предметом для дискуссии. Кстати, автор сочинения (текст любезно предоставлен редакции «СК») хорошо владеет русской речью, четко излагает мысли, имеет неплохой словарный запас. Подытоживая свои рассуждения, он делает вывод, что надо понимать, в каких ситуациях использование грубости недопустимо.

По мнению заведующей психолого-педагогическим отделением центра «Семья» Татьяны Туровской, причин употребления подростками нецензурной брани много: – Это особенности возраста – подросток не знает, насколько интересны его чувства другим людям, не умеет их красиво выражать, и ему кажется, что нецензурная брань – это нечто, аккумулирующее его эмоции. Чаще подростки выражают свои чувства именно однимдвумя словами: они думают, что эти краткие «формулы» достаточно выразительны и эмоциональны. Для подростков важно принадлежать к каким-либо группам, и если в данной группе или в школе в целом что-то считается нормой, то это влияет на поведение и речь новичка. И, конечно, срабатывает эффект запретного плода: подросткам кажется, что это атрибут мира взрослых, к которому им хочется принадлежать. Кроме того, бранная ругань это демонстрация силы, за которой прячутся страхи. Такая словесная агрессия подает сверстникам знак: не подходи. И если раньше это было характерно для мальчиков, то теперь мужской стиль поведения во всем, в том числе и в ругани, перенимают девочки.

По наблюдениям учителей другой школы, нецензурной бранью чаще злоупотребляют ученики среднего звена, а ближе к выпуску дети становятся более сдержанными. Туровская объясняет это особенностями взросления: если дошкольники и младшие школьники вставляют бранные слова, даже не понимая, что это плохо, то подростки сначала отрицают общепринятые нормы, рушат определенные границы, а потом болезнь взросления проходит, и они принимают и перенимают существующие правила поведения.

– Я считаю, что такое отношение к речи на 90 процентов идет из семьи, – убеждена Лаштанова. – Видимо, дома взрослые уже не борются с этим или не могут дать отпор, поэтому школа стала последним островком, где детей могут одернуть, приструнить.

Туровская с этим мнением согласна: ее практика психолога показывает, что часто родители выдвигают к детям требования, которые к себе никак не относят. Зато если родители не применяют нецензурную брань при детях и подросток чувствует, что дома это недопустимо, то со временем он перенимает их стиль общения.

Если все зависит от нас, взрослых, получается, с нами самими что-то не то происходит.

Туровская говорит, что мы живем в мире, полном агрессии, и в спешке. Нам некогда жить, чувствовать, объясняться, нам кажется: бросил короткую, но крепкую фразу – и нас поймут: – Хорошо, что остается сдерживающий нас механизм – дети. Когда в семье рождается ребенок – самое время воспитывать самого себя. Тогда взрослые начинают задумываться, какими будут расти их дети, следят за своей речью. Если бы не они, мир был бы страшнее, жестче и агрессивнее.

Анна Школьная