Мировой суд в Новосибирске не усмотрел оскорбления чувств верующих в спектакле режиссера Тимофея Кулябина, на которого и была подана жалоба об оскорблении. А ставил Кулябин спектакль по опере Рихарда Вагнера.

Самое интересное, что человек, написавший жалобу в суд, признался, что спектакль не смотрел, но поверил рассказам верующих. То есть как в печально известной истории с писателем и поэтом Борисом Пастернаком, клеймя которого, активные советские граждане заявляли: «Роман «Доктор Живаго» я не читал, но должен сказать, что Пастернак – сволочь!». Если бы автор оперы Рихард Вагнер не догадался в 1883 году умереть, его, вероятно, тоже вызвали бы к новосибирскому мировому судье. Либо в качестве свидетеля, либо в качестве обвиняемого за компанию с Кулябиным. Обвинители, напомню, заявляли, что в спектакле Кулябина искажен образ Иисуса Христа, что оскорбляет их, обвинителей, чувства.

Защита режиссера все обвинения отвергала, поясняя, что это не настоящий Иисус Христос, а актер, снимающийся, по модернизированному Кулябиным сценарию, в фильме на рыцарские мотивы. Общественные защитники были еще жестче и называли преследование Кулябина мракобесием, постыдным для XXI века. Мракобесие – не мракобесие, но, как минимум, абсурд. Если бы спектакль ставился в помещении церкви, перед алтарем, верующие, возможно, были бы вправе сказать, что какие-то сцены им не нравятся, и попросить настоятеля храма или эти сцены, или спектакль целиком убрать. Пригрозив при этом, что в противном случае не станут приходить на службу. Но спектакль шел на сцене театра, в светском учреждении, где верующие, если только они не директор театра и не его художественный руководитель, не могут вмешиваться и командовать. Самое большее, что они могут, это не ходить в театр и спектакль не смотреть.

В сюрреалистической роли оказалась в данном случае рассматривавшая дело судья, которая должна была решить, оскорбляет ли нечто Бога или же не оскорбляет, притом что никто, кроме самого Бога, ответить на этот вопрос не может. Так же и с людьми: один человек посчитает чьи-то слова оскорбительными, другой, покрутив, может быть, пальцем у виска, решит, что на таких не обижаются, или скажет, что все тлен и суета и он выше оскорблений. А христианин, следуя заветам Иисуса Христа, и вовсе обязан приветствовать гонения и оскорбления и радоваться, ведь Бог дает ему таким образом возможность пострадать за веру и приблизиться к Царству небесному.

Новосибирский процесс оживил дискуссию о границах вмешательства религии в светскую жизнь, ведь свои претензии могут предъявить и неверующие, если, например, не согласятся с изображением их в сценах Страшного суда и посчитают, что эти изображения оскорбляют чувства атеистов, имеющих такие же гражданские права, как и верующие. Но стоит, наверное, повторить мысль автора некогда популярной передачи «600 секунд» Александра Невзорова, сказавшего, что в случае такого суда первое, что должен делать судья, это требовать от авторов жалоб документальных доказательств, что они верующие. И тогда подобные процессы прекратятся сами собой.

Василий Мельник