Клавдия Георгиевна и Василий Федорович Тихоновы с детьми Юрием, Владимиром и Ириной.

Среди участников Великой Отечественной войны около трех с половиной миллионов человек побывали в немецком плену (по данным зарубежных историков – более пяти миллионов). Половина из них погибла там из-за голода и эпидемий или была убита. Тем, кто выжил и вернулся, долго потом пришлось доказывать органам госбезопасности и людям, что они не предатели и не трусы. Даже спустя 70 лет после победы об этих людях говорить не принято.

Отпечаток пальца

«Уважаемая фрау Тихонова, сообщаем Вам, что мы располагаем лишь данными о смерти Вашего брата Юрия Тихонова. Как советские военнопленные, находившиеся в рабочей команде L.15842 Оберхаузена, похоронен в Дуйсбурге на городском кладбище Вальдфридхов, Дюссельдорф штрассе, поле Е II, могила 67. При сегодняшнем состоянии лагерных могил получить какиелибо сведения об их (бывших заключенных. – Ред.) существовании, пожалуй, невозможно. Берлин, архив Вермахта».

Первая за 70 лет весть о родном человеке пришла из Германии в 2010 году. К письму была прикреплена цветная копия пожелтевшего от времени свидетельства о смерти на немецком языке от 22 ноября 1949 года: где и когда родился, кем служил, имя матери и дата гибели: 19 августа 1944 года.

Есть копии и других документов, самым дорогим из которых Нина Тихонова считает личную карточку военнопленного Тихонова лагеря Stalag XI A. На ней нет фотографии, но есть отпечаток пальца брата.

– Увидев этот отпечаток, я сразу вспомнила об одном из последних писем Юры, – говорит Нина Васильевна.

– В нем он обвел ручкой свою ладонь и просил маму то же самое сделать с моей рукой: «Как там маленькая, моя беленькая? Наверное, совсем большая стала…». И еще одна деталь: щепетильные немцы в графе «цвет волос» написали: «блондин». Но он был шатен. Думаю, ошибки здесь никакой нет – Юра поседел. В 20 лет… Каким был старший брат, Нина Васильевна может только представлять.

Юра родился 2 ноября 1922 года в Коржевке Карсунского уезда (ныне Барышский район) и в 17 лет уехал поступать в Харьковское пехотное училище, когда самой младшей сестренке было всего два месяца. Все, что осталось от брата, – семейная фотография, где Юре – шесть лет.

Без шансов

27 июля 1941 года, досрочно окончив училище, Юрий Тихонов в звании лейтенанта был направлен в часть для прохождения службы. 26 августа родители получили солдатский треугольник с письмом Юры от 9 августа. На почтовом штемпеле стояло: г.Киев. А в октябре пришло извещение: «Ваш сын пропал без вести». Куда только ни писали и ни обращались родные в поисках Юрия – никаких следов на протяжении почти 70 лет. Все потому, что когда в 1949 году Германия передавала документы на военнопленных в их родные страны, в СССР они направлялись не в военкоматы и архивы, а прямиком в Комитет госбезопасности. Странно, но личные дела этих людей до сих пор хранятся в ФСБ. И все, что у себя в стране могут получить их родственники, – это выписки из «картотеки безвозвратного состава» находящейся в архиве Министерства обороны.

Нине Тихоновой при помощи поисковиков и переписки с архивами Германии удалось практически полностью восстановить трагическую судьбу брата. После окончания училища Юрий Тихонов попал в 353-ю разведывательную роту 284-й стрелковой дивизии, которая была сформирована в конце июля 1941 года в Харьковском военном округе, в городе Ромны (37-я армия). Уже 3 августа, согласно директиве главнокомандующего войсками Юго-Западного направления Буденного, дивизия была включена в киевскую группу, которая должна была удерживать город. 14 августа 37-я армия безуспешно пыталась наступать в направлении Хотова, чтобы восстановить передний край Киевского укрепрайона на южном фасе. К вечеру этого дня части занимали позиции в районе Теофании-Пирогово-Веты Литовской.

В дальнейшем дивизия вела здесь бои до середины сентября. 15 сентября немцы замкнули кольцо вокруг Киева, образовав печально известный киевский котел. В ходе дальнейших боевых действий 37-я армия была расчленена на несколько частей. 284-я дивизия оказалась у Березани и Яготина, где и была уничтожена. 18 сентября вместе с несколькими командирами Юрий Тихонов был взят немцами в плен.

К столь печальным последствиям привел просчет советского командования. Сталин, будучи уверенным, что немцы пойдут на Москву, именно на западном направлении сконцентрировал основные силы, рассчитывая удержать Киев малой кровью. Однако Гитлер, в июле овладев Смоленском, принял решение изменить главные цели наступления таким образом, чтобы еще до наступления зимы занять на юге Донбасс и Крым, а на севере – Ленинград, соединившись с финнами. Советским войскам противостояли две мощные немецкие армии «Юг» и «Центр», поэтому шансов не было никаких.

Погибали до 70 процентов пленных

Информацию о пребывании советских военнопленных в лагерях можно получить исключительно из исследований немецких историков. Однако первый серьезный труд на эту тему появился лишь в 1987 году (К.Штрайт «Они нам не товарищи. Вермахт и советские военнопленные. 1941-1945 гг.»), произведя эффект разорвавшейся бомбы. Все послевоенные годы в ФРГ создавалась легенда о «чистом вермахте», который будто бы держал «дистанцию» в отношении Гитлера и нацистского режима, выполняя свой солдатский долг «с честью и достоинством». А тут – большой объем архивного материала о чудовищных зверствах, которым подвергались военнопленные.

Немецкие исследователи указывают на запредельный уровень смертности военнопленных – в лагерях ежедневно умирало от 80 до 400 человек. Одна из основных причин – массовые заболевания вследствие голода и холода, отвратительного питания, ужасной антисанитарии, массовых эпидемий. Свирепствовали дизентерия, с наступлением холодов – сыпной тиф, туберкулез. Историк Херберт пишет, что при транспортировке смертность иногда достигала 70 процентов. Многодневные пешие марши, грубость и жестокость охранников, их издевательское отношение и расстрелы по собственному произволу – все это влекло массовые жертвы. «С наступлением холодов пленных перевозили в открытых вагонах для скота. Многие за—мерзали, пытались бежать, их убивали при этих попытках. Поезда сплошь и рядом перевозили военнопленных уже мертвыми, а полумертвых пристреливали. Пленных, прибывших в лагерь, размещали под открытым небом, на голой земле, ничем не защищенной от непогоды – ветра, дождей, холода. Большинство пленных не имели даже шинелей.

Многие ютились в норах, пещерах, землянках, шалашах», – пишет Херберт.

Немецкие исследователи с удивлением отмечают, что советское руководство не поддерживало инициативы Международного Красного Креста об оказании гуманитарной помощи военнопленным и не добивалось улучшения положения солдат в плену, отказавшись от участия в организации связи с ними через нейтральные страны. Это служило поводом к ужесточению обращения с советскими военнопленными. «Кремлевское руководство, – пишет историк Бонвеч, – сообщало только о плохом обращении немцев с пленными. При всей драматичности судьбы пленных советская сторона не подняла голоса протеста. А вскоре мир узнал, что в своей стране советские пленные рассматриваются как предатели и трусы».

Дмитрий Минаев