Трехлетние злоключения экс-министра строительства области Михаила Шканова закончились. Попытки обвинить его во взяточничестве с треском провалились, суды его в этих эпизодах оправдали. Кроме того, ему присуждена компенсация морального вреда, нанесенного незаконным уголовным преследованием. Компенсирован материальный ущерб и расходы на защиту.

В общей сложности он получит от государства свыше миллиона рублей. Обо всем этом и о других аспектах истории – разговор с самим Михаилом Шкановым.

– Михаил Иванович, сумма компенсации Вас устроила?

– Эта сумма для меня – не главное. Важнее то, что суд меня реабилитировал по тем серьезным обвинениям, которые на меня пытались повесить. По взяточничеству. Ведь в июне 2012 года меня арестовали как руководителя организованной преступной группировки при правительстве Ульяновской области. Так это звучало, когда следствие уговаривало суд заключить меня в СИЗО. И приводили какие-то факты, которые потом не подтвердились. То есть я организовал якобы преступную группу из членов правительства, которая занималась поборами при выдаче грантов начинающим предпринимателям. Хотя я, как министр строительства, никакого отношения к этим грантам не имел и иметь по должности не мог и никого из комиссии по их распределению, кроме Асмуса, не знал. Меня арестовали вот по этому подозрению. Если бы были какие-то другие обвинения, которые мне предъявили позже – незаконное предпринимательство или покушение на мошенничество – то за это в СИЗО на время предварительного расследования не сажают. Но они убедили суд, что вот я такой опасный преступник.

Просидел я в СИЗО шесть месяцев, предусмотренных законом, и когда следствие не смогло предъявить достоверных доказательств того, в чем меня обвиняло, то суд принял решение освободить меня из СИЗО и перевести под домашний арест. Под этим арестом я пробыл еще три месяца, и снова следствие ничего существенного не предъявило. Тогда уже областной суд освободил меня и из-под домашнего ареста.

– А решение об освобождении из СИЗО кто принял?

– Это Железнодорожный районный суд, поскольку СИЗО территориально расположено в этом районе Ульяновска.

– То есть через девять месяцев после ареста Вы стали полностью свободным человеком?

– Я пробыл им три недели, после чего мне дали подписку о невыезде и продолжилось следствие. То ли они хотели, чтобы я смылся за границу, как они потом говорили. Когда следствие добивалось моего ареста, называли ведь три причины для этого. Это уже упомянутая тяжесть совершенных мной, по их версии, преступлений – одна организация преступной группы чего стоит! Еще опасность, что я буду влиять на ход следствия, давить на свидетелей и убегу за границу. Но я не сбежал, никого из свидетелей, которых, кстати, и не знал, не устранил и дожил до суда.

– И чем Вы занимались в камере СИЗО, куда попали из кресла министра?

– В детстве я читал книжку, как вели себя в тюрьме большевики. Чтобы продемонстрировать крепость духа, они первым делом начищали свою тюремную посуду – миску, кружку, ложку. Мне все это выдали алюминиевое и очень темное. Так вот я все это надраил до блеска…

– А потрясение от произошедшей с Вами метаморфозы было сильным?

– Переживание, я бы так сказал. Да, было серьезное. Ну, представьте: человеку 57 лет, всю жизнь проработал на разных должностях, в том числе многие годы – на руководящих, и вдруг все разом сломано. Но я успокоился, обдумал свое положение. Я знал, что за мной ничего нет и следователь ничего не сможет предъявить. Видел, какими методами он действует, пытаясь принудить меня признать какую-то мифическую вину, сразу решил, что показания дам только суду, и говорить что-либо на этапе следствия отказался – 51-я статья Конституции дает такое право. В СИЗО вел себя строго в соответствии с распорядком и режимом. Если отбой в десять вечера, я точно в десять ложился спать. В шесть утра -подъем, и так далее.

Кстати, вот та реформа, которую провел Владимир Владимирович Путин, выведя службу исполнения наказаний из подчинения МВД и передав ее в Минюст, была, на мой взгляд, очень грамотной и правильной. Иначе могли бы бросить и к бандитам, но все было четко и без подстав. Со мной в камере были люди, ранее не судимые, которых подозревали, как и меня, в экономических преступлениях.

– В общем, к СИЗО никаких претензий?

– Абсолютно. Конечно, в нем было как в СИЗО, но руководство не зверствовало и относилось во многом вполне по-человечески и как это предписывает режим. Но особая признательность, конечно, судам – районным и областному, который утверждал их решения. В Ленинском райсуде процесс шел полгода, и судья досконально изучил все обстоятельства дела. Он фактически выполнил работу следствия. Допросил меня. Допросил всех свидетелей, с которых, как утверждал следователь, я брал взятки, но которых я не знал, и меня большинство из них не знало. Фамилию «Шканов» слышали, но лично не знали, о чем они и говорили в своих показаниях. Я рассказал все, как было на самом деле. Они-то, следствие, надеялись, что я и на суде буду молчать, и тогда они заявили бы: «Ну, вот, видите, он молчит, значит, не хочет признаваться». Но я не молчал, ответил на все вопросы, которые задавал судья, все пояснил. Ну, не имел я отношения к распределению этих грантов! Не брал взяток! Суд внимательно исследовал и результаты всех экспертиз – в частности, записей прослушки, которую за мной незаконно установили, и убедился, что представленное очень часто сомнительно либо вообще не имеет ко мне отношения.

– Ваше отношение к людям, их отношение к Вам эта история как-то изменила?

– Она сделала эти отношения более понятными. Я очень переживал из-за матери, которой было 85 лет, когда меня арестовали. Переживет, не переживет, как вынесет все, что обо мне тогда писали?
Женщина она простая, бесхитростная, всю жизнь проработала поваром в школе, кормила детей. Наших детей, своих внуков, помогала растить. Но, слава Богу, все обошлось, она жива, для своих лет в порядке и по-прежнему гордится мной. Благодарен друзьям, которых, настоящих, как оказалось, немного. Они меня не бросили, были рядом, когда меня сажали, встречали из СИЗО. Не бросили мою семью. Это очень ценно.

– Нас читатели спрашивают, а кому все это с Вами надо было? Из бюджета Вам вот миллион выплатят…

– Этот миллион – цветочки, если иметь в виду весь ущерб, который моим преследованием нанесен бюджету. Три года шло следствие, и потом – суд. Все это время тем, кто меня пытался закрыть, выплачивалась зарплата. Плюс экспертизы, содержание охраны – когда меня из СИЗО вывозили на так называемые следственные действия, в машине ехало, например, четыре охранника. Плюс расходы на мое содержание в СИЗО. Плюс тонны бензина, которые потратили. Это миллионы и миллионы, выброшенные на ветер. Кому это все было нужно, я не знаю, но кому-то было явно нужно.

– Желания отомстить не возникает за все эти мытарства?

– Нет. Зла или обиды я ни на кого не держу. Во всех ситуациях я всегда стараюсь найти, где делал что-то не так. Да, наверное, в каких-то случаях лишнего болтал и дал им повод это с чем-то увязать. Ну и так далее. Но мстить никому не собираюсь. Другое дело, справедливость должна быть. Если водитель совершает ДТП, его привлекают к ответственности. Если следствие напортачило, то кто-то и за это должен понести наказание. И если бы тот миллион мне выплатили из их кармана, а не из бюджета, вот это было бы справедливо и по совести.

– За стройиндустрией в области следите? В каком она сейчас состоянии?

– В деталях я этого не знаю, но чисто внешне видно, что строительство продолжается. Может, в связи с кризисом что-то и затормозилось, но это незаметно. И жилье строится. На конец года они по сданным метрам должны выйти, видимо, на рост. Лучше дела, насколько я могу понять, у тех, кто строит на кредиты, а не только на деньги дольщиков, допустим. Но судьба строительной индустрии зависит ведь не столько от жилья, сколько от промышленности. От того, что делается сейчас, например, в новом городе, где возводятся новые заводы. От инвесторов, которых Сергею Ивановичу (Морозову. – Ред.) удалось привлечь в область, особенно иностранных, а они от доллара и евро очень зависят. Вот если они уйдут, то будет плохо, но пока вроде работают.

– Завтра Ваш профессиональный праздник…

– Думаете, не помню? То, что я оказался из профессии выключенным, это меня очень расстроило. Строить-то я умею, что ни говори. И с Сергеем Ивановичем мне было комфортно работать, он мне доверял, у меня были планы, часть из которых, кстати, сейчас потихоньку воплощается в жизнь. Хотелось бы от души поздравить всех строителей области с праздником, пожелать успехов и душевного тепла! Пока строительство живо’, живо ведь и все остальное. Это аксиома.
Записал Андрей СЕМЕНОВ