Анна Школьная
В день рождения поэта-симбирянина Николая Языкова, 16 марта, в когда-то принадлежавшем ему особняке на улице Спасской рассказали о любви, которую он пережил в начале XIX века в Петербурге. По воле судьбы он увлекся той же красавицей, что и его земляк-симбирянин Александр Тургенев. Александра Андреевна Воейкова вдохновила поэта на страстную лирику, рассказала научный сотрудник Краеведческого музея Галина Величкина. Однажды он сам написал брату, что Воейкова «имеет полное право называться пробудительницею, звездою моего таланта поэтического, ежели он у меня есть».

Светлана из поэмы
Александра Воейкова (в девичестве Протасова) – племянница другого известного поэта, Василия Жуковского. Он посвятил ей, дочери своей сводной сестры, знаменитую поэму «Светлана». Сам он был влюблен в сестру Александры, Марию. А для хохотушки и непоседы Саши стал другом и покровителем. Исследователи пишут, что Сашенька Протасова была наделена многими талантами, в том числе – умением рисовать. В модных тогда альбомах она рисовала портреты своих современников – поэтов, родных.
Жуковский познакомил Александру со своим приятелем – литератором и издателем Александром Воейковым. По свидетельству современников, тот был мужиковат, аляповат, неблагороден, но произвел впечатление на Александру и ее мать Екатерину Афанасьевну. Участник Отечественной войны, интересный рассказчик, ироничный собеседник в возрасте за 30, он посватался к 18-летней Саше, и она согласилась. Жуковский поддержал идею этого брака и даже продал свою деревню, чтобы обеспечить любимицу приданым. Свадьба состоялась 14 июля 1814 года. Вскоре оказалось, что супружество не принесло Александре счастья. Воейков был груб и жесток, много пил. В поэтическом обществе “Арзамас” Воейкова прозвали “Дымной печуркой”, вероятно, из-за его склочного характера. Но добиться развода в те времена было совсем непросто, и Александра стоически терпела все тяготы семейной жизни.

«И Италии не надо»
Жуковский пристроил Воейкова в Дерптский университет (сейчас эстонский город Дерпт называется Тарту), вместе с ним и Александрой в Дерпт уехали ее мать и сестра. Воейков сделал невыносимой и их жизнь. В 1820 году его выгнали из Дерптского университета за доносы, и семья перебралась в Петербург, где Александра стала хозяйкой модного литературного салона. В числе его посетителей были Иван Козлов, Антон Дельвиг, Евгений Баратынский, Лев Пушкин. Поэты считали ее своей музой, некоторые посетители салона были откровенно без ума от нее. Современник писал, что в свете «поносили ее, клеветали и лгали на нее. Такова судьба всех возвышенных людей среди уродов, с которыми они обречены жить. Женская зависть играла в этом не последнюю роль».
В числе первых посетителей и поклонников Воейковой был и симбирянин Александр Тургенев, который так сильно увлекся Александрой, что пытался убедить ее уйти от мужа. По мнению Величкиной, это был бы прекрасный союз: душевного, сердечного Тургенева обожали все вокруг, прозвав его за готовность выслушать и посочувствовать Кумушкой. Но в 1823 году произошел разрыв Александры и с ее другом, и с мужем. Сцены ревности, бесконечные ссоры довели ее до того, что она решила уехать в Дерпт к матери и сестре. Туда же она позднее собиралась привезти и своих детей.
Между тем в 1822 году Николай Языков поступил в Дерптский университет, где до 1829 года учился на этико-политическом отделении философского факультета. В Дерпте он стал бывать в доме сестры Воейковой, Марии Мойер. Брату Александру в январе 1823 года молодой поэт писал, предвкушая скорое знакомство с Александриной, как часто называли Александру: «Сюда ожидают скоро жену Воейкова; она целых три месяца будет соблазнять дерптских жителей: следовательно, и я, грешный, могу надеяться собрать довольно красок с ее лица и характера для доставления тебе полного отчета о таковом члене прекрасного пола…». И спустя месяц: «Говорят, что всякий, кто ее видел хоть раз вблизи, непременно в нее влюбляется».

Укрощение дикаря
23 февраля Александра приехала в Дерпт вместе с Жуковским. Но Языков ее «видел мало, вскользь и говорил с нею мало». По воспоминаниям современников, он вначале так смущался, что не мог с ней заговорить. Только в письмах к братьям он изливал свое восхищение: «Это такая женщина, какой я до Дерпта не видывал: прекрасно образована, а лицо – какого должно искать с фонарем между потомками ребра Адамова». Эта женщина была на восемь лет старше молодого поэта. Ею любовались и другие современники: им нравилась ее хрупкая фигура, красивое лицо, густые темно-русые волосы, радушное отношение ко всем без исключения. К тому же она была прекрасно образована, в совершенстве владела немецким и французским языками, собрала богатую библиотеку, играла и пела. А Языков все сидел в стороне. Друг Пушкина и Языкова Александр Вульф писал в дневнике: «Бывало, недели в две раз приедет к нам дикарь Языков, заберется в угол, промолчит весь вечер, полюбуется Воейковой, выпьет стакан чаю, а потом в стихах изливает пламенную страсть свою к красавице, с которой и слова-то, бывало, не промолвит».
Лишь спустя несколько месяцев, 18 мая, он по просьбе Александры написал в ее альбоме «Песнь короля Регнера». Краевед Жорес Трофимов разыскал письмо Языкова от 29 августа 1823 года: «У меня с Воейковой теперь весьма сильная дружба, и не знаю, почему именно теперь это случилось: не от того ли, что ближе с нею познакомился во время бытности здесь ее мужа? Я ей показываю и даже вписываю в альбом мои стихи».
Увлечение Языкова оказалось очень сильным и продолжительным. Вряд ли Воейкова не понимала этого, тем более что в ее альбом он записал много стихотворений – «и хмельных, и любовных, и неучтивых», но она всегда держала дистанцию. Ребячески досадуя на нее, он написал брату весной 1825 года: «Теперь я вижу, и очень ясно, что вся ее благосклонность ко мне имела целью только выманить у меня стихов: она успела, каналья!». И позже: «Она могла из меня все сделать, могла заставить меня произвести что-нибудь истинно поэтическое».

Прощание с музой
Весной 1827 года Александра родила четвертого ребенка, дочь Машу. Воейкова все никак не могла прийти в себя, а тут еще и началась чахотка, от которой в 1823 году умерла ее сестра Мария. Врачи настоятельно советовали ехать на лечение в Ниццу. Тогда она решила повидаться с матерью и снова приехала в Дерпт. К ее приезду Языков заказал новый фрак, панталоны и жилет. Воейкова не показала и виду, что больна: была, как всегда, весела и приветлива. Из Франции она писала только о хорошем, и у Языкова сложилось впечатление, что она там расцветает: «Какое возвышенное побуждение написать к ней послание пылкое, горячее и кипучее!». Но 14 февраля 1829 года ее не стало. По разным источникам, умерла она в Ницце или итальянской Пизе. В элегии, посвященной ей, Языков написал:
Но я, поэт, благоговею
Пред этим именем святым,
Пусть буду век тобой любим,
Пусть я зову тебя своею,
Ты назови меня своим!