После вопиющего случая в Ульяновске, где коллектор бросил в окно должника бутылку с зажигательной смесью и едва не угробил самого должника и его четырехлетнего внука, многие думали, что деятельность коллекторов, наконец-то, запретят, ан нет.

Тогда, несколько месяцев назад, громы и молнии метали чиновники самых разных рангов, включая председателя Совета Федерации Валентину Матвиенко, однозначно призвавшую аннулировать «выбивал» долгов в принципе. По СМИ прокатилась целая волна рассказов о коллекторских зверствах, заканчивавшихся и убийствами должников, и самоубийствами, и бизнес этот был квалифицирован как откровенно бандитский. В общем, ждали только принятия закона о ликвидации коллекторов.

Но вот закон принят, причем вполне себе тихо, та же Матвиенко его в числе прочих подписала. Закон, по большому счету, пустой, декларирующий, что должникам и коллекторам следует жить дружно, коллекторы должны вести себя вежливо, не звонить своим жертвам слишком поздно и слишком рано, не бить их тяжелыми и острыми предметами, не применять, словом, к ним насилие, не поджигать их дома. А так – пусть работают, зачем их, дескать, запрещать. Если запретить, жизнь банков осложнится, они и микрофинансовые организации будут кредитов выдавать меньше, а в итоге пострадают рядовые граждане, которые лишатся возможности перехватывать до получки. Словом, элегантным движением чьей-то руки закон из средства защиты рядовых заемщиков превратился в средство защиты кредиторов, включая и недобросовестных. Но на мой взгляд, все это имеет еще и скрытую цель, причем стратегически ориентированную.

Вряд ли у кого-то могут быть сомнения, что коллекторский бизнес имеет у нас врожденный преступный характер и что его существование порождает криминальные наклонности по всей цепочке «кредитор – заемщик». Банки, зная, что продадут долги коллекторам, заведомо плодят должников, переставая проверять их платежеспособность на этапе выдачи кредитов. О микрофинансовых организациях и говорить нечего – у них принцип «Деньги – за пять сек.», и какие уж тут проверки! Выбить же многократно выросший из-за процентов долг из нищего заемщика в рамках закона нереально, что, конечно, понимают и банки, и микрофинансисты, и, понимая, программируют уголовные методы возврата денег. Что происходит и после ульяновского случая. Так, на днях в Новосибирской области четверо коллекторов в масках ворвались в дом должницы, избили ее мужа и сына и надругались, как сообщили СМИ, над ней самой. Что это означает, пояснять вряд ли нужно.

Так почему с законом о запрете коллекторской деятельности резко сдали назад? Почему затихла Матвиенко? Ей объяснили, в чем высокий смысл существования этих бандитских формирований? Возможно и скорее всего. А смысл в том, что коллекторов вполне можно отнести к репрессивным, карательным структурам, призванным, как и все прочие репрессивные органы, держать массы в страхе и подавлять их волю. Да, это структуры бандитские, но цель оправдывает, как известно, средства. Цель же власти – держать массы в узде, и коллекторы, как часть машины подавления, вполне сгодятся.

То же относится, кстати, и к управлению ЖКХ. Практически все уверены, что управленцы домами в большинстве своем – отъявленные жулики, ворующие деньги как жильцов, так и поставщиков, выводящие с помощью банков украденное на счета подставных фирм и обналичивающие. Практически все знают, что в стране действует чудовищный Жилищный кодекс, утвердивший в XXI веке средневековый принцип коллективной ответственности обитателей многоквартирных домов перед коммунальщиками, при том, что Конституция России и право всего цивилизованного мира признают только личную ответственность, полагая все прочее беспределом. И у нас таким образом узаконенный беспредел, гарантированный властью, нуждающейся в ЖКХ-управленцах как в еще одном репрессивном органе. Понятно, что государство, имеющее у себя на службе такие структуры, ничего общего с законом не имеет.

Это подобие крепостного права, помогавшего царской власти угнетать лишенные прав крестьянские массы. Или как лагерный режим, где руководство обеспечивает порядок через потакание одной части заключенных, терроризирующей другую их часть. Эксперимент с крепостничеством закончился для экспериментаторов плохо. Лагерный стиль в масштабах страны долго тоже вряд ли будет эффективным. Уже сейчас так называемые коллекторы сталкиваются с агрессией должников. Дальше будет только хуже, ведь государств, плодя эти разбойничьи банды, вынудит в конце концов народ вооружиться.

Андрей Семенов